Ваши прохвосты слямзили, провалиться мне к
Нергалу!
Тут Ловкач понял, что несколько вышел из роли, и
заговорил более велеречиво:
- Ответствуй, молодой купец, достойный всяческих похвал
за усердие в деле своем, имеешь ли ты свидетелей, кои могут
разъяснить нам это темное дело?
- Имею, - сказал киммериец и сплюнул. - В повозке
дожидаются.
Пока все шло как по маслу. В виду селения они с Ловкачом
расстались, и варвар в одиночестве вкатил тележку на
единственную улицу Усмераса. Над селением витал запах гари,
среди домов темнело обширное пепелище: недавно здесь бушевал
славный пожар. Зрелище не было неожиданным, слух о несчастье
усмеранцев давно дошел до Шадизара, а сметливость,
обретенная Ловкачом благодаря подарку дива, подсказал
Шеламу, как использовать сие обстоятельство в целях корысти.
Конан дотащил повозку к дому старейшины, которому и
заявил, что этой ночью у него украли товар, предназначенный
на продажу, и он как честный и порядочный, хотя и
начинающий негоциант жаждет суда и справедливости.
Суд и справедливость явились вскоре в образе щуплого
суфея, назвавшегося сподвижников мудрейшего Куббеса,
каковой Куббес, захворав, отправил вместо себя в Усмерас
достойнейшего из учеников своих. Халат, тюрбан, посох и
свиток произвели должное впечатление, молодой суфей с
притирающимися почестями был препровожден в дом старейшины,
накормлен от пуза пресными лепешками и козьим сыром, а затем
усажен на деревянный помост, покрытый облезлыми коврами,
откуда селянам было объявлено, что их мелкие надобности
отказываются на потом, а дело молодого купца будет
рассмотрено незамедлительно.
- Ибо торговля есть основа всякого государства, и
покушавшийся на торговца покушается на устои, - заявил Ши,
вызвав священный трепет в сердцах селян, знакомых с устоями
через свирепых сборщиков податей и лошадей знати,
вытаптывающих их чахлые урожаи во время многочисленных охот.
Ловкач распорядился собрать на суд ровно тридцать
человек, не считая самого старейшины. Сейчас, услыхав об
имеющихся у купца свидетелях, все тридцать напряженно
затихли.
- Какого они роду-племени? - вопросил Ши.
- Роду они каменного, - отвечал Конан, как было
условленно, - а племени идольского. Ночевал я возле
могильника, так что никто, кроме обветренных болванов, не
видел вора.
Испуганный вздох понесся к скатам соломенной крыши.
- Привести! - распорядился Шелам. - То есть, я хочу
сказать: принести!
Четверо селян были отряжены за идолами и вскоре
вернулись, сгибаясь под их тяжестью. Истуканов уложили на
помост, Ловкач, многозначительно выпятив нижнюю губу,
склонился, их осматривая.
- Так, - изрек он, поковыряв ногтем каменный глаз, -
допросим свидетелей. Говори, страж могильника, кто украл
ткань?!
Сидевшие возле помоста полезли было назад, подальше от
страшного. Кто знает этих суфеев, может они и вправду умеют
оживлять истуканов? Однако, как и следовало ожидать, идол
безмолвствовал.
- Не хочешь? - грозно насупился Ловкач. - Сейчас
захочешь!
Он сунул свой острый носик в суфейский свиток и как бы
прочел из него:
- Азаларым, четкерлерым! арай-ла бээр, шала-ла бээр,
аштан-чемден чип-ле алгар Алынарже ченыптынар!
Помолчав немного и недоуменно глянув на по-прежнему
немой камень, Ши незаметно почесался и добавил:
- Нет, не "ченыптынар", а "ченаптынынр!" Говори! Говори!
С этими словами он схватил суфейский посох и принялся
колотить истукана так, что искры полетели. Он сказал и
приплясывал вокруг идолов, выкрикивая какую-то несуразицу,
лупил их по каменным бокам, призывал богов и духов, высоко
подкидывая при сем полы халата, открывающие его тощие худые
ноги, покрытые грязной коростой, приседал, горестно охал,
лез носом в манускрипт, бормотал заклинания и лупил, лупил...
Зрелище было столь забавным, что среди селян раздались смеши,
а потом покатился уже общий хохот.
Ловкач застыл с поднятым посохом и грозно глянул на
собравшихся. Смех затих, словно все дружно воды в рот
набрали.
- Как! - горестно воскликнул Ши. - Неуважение к суду?
Да вы достойны самого сурового наказания! Тридцать ударов
каждому вот этой палкой!
Старейшина в испуге простер руки к помосту и попытался
замолвить словечко за неразумных сельчан:
- Помилуй, о учение мудрейшего Куббеса...
- Тридцать пять ударов! - безжалостно сказал Ши.
- Но мы не...
- Сорок!
Стало так тихо, что слышно было, как вяло ползает по
чьей-то лысине одуревшая от духоты муха.
- Ладно, - смилостивился наконец Ловкач, снова
усаживаясь на ковер. - Учитывая темность вашу и
необученность достойным манерам, повелеваю в качестве уплаты
за смех принести сюда к вечеру тридцать штук аренджунской
парчи или иного достойного материала - по числу
присутствующих. Это послужит вам хорошим уроком.
- Помилуй, - робко встрял старейшина, - да где же мы
возьмем столько материи?! Лавка у нас одна, но в ней давно
пусто, торговцы у нас редко бывают...
- И тех не станет, если я расскажу, как вы тут купцов
привечаете, - проворчал Ши Шелам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21