Возле него стоял приземистый зеленый демон, сжимающий в своих лапках огромный том.
– А про этого я слышал, – сообщил Эрик. – По-моему, он посмел бросить какой-то вызов Богам и теперь должен постоянно закатывать на вершину холма камень, а тот все время скатывается обратно…
– Но сначала, – подняв глаза от книги, пропищал демон, – он должен прослушать «Правила Апасности При Паднятии и Перемищении Предметов В Асоба Крупных Размерах».

* * *

Вообще-то, в руках демон держал 93-й том «Комментариев». А сами «Правила» состоят из 1440 томов. Ну, то есть их первая часть.

Ринсвинд всегда любил скуку, ценил ее уже хотя бы потому, что она была такой редкостью. Ему казалось, что единственными периодами жизни, когда его не преследовали, не пинали или не заключали в темницу, были те, когда он откуда-нибудь падал (когда падаешь с большой высоты, пейзаж практически не меняется, но данный отрезок времени никак нельзя назвать «скучным»). Правда, однажды, увы, весьма недолго, Ринсвинд работал помощником библиотекаря Незримого Университета, и вот это время он вспоминал с неизбывной нежностью. Ему почти ничего не надо было делать, кроме как читать книжки, следить за непрерывным поступлением бананов и – что случалось крайне редко – помогать библиотекарю справиться с каким-нибудь особо разбушевавшимся гримуаром.
Но теперь он понял, что делает скуку столь привлекательной. Это осознание того, что совсем рядом, за углом, происходят куда более худшие вещи, опасные и волнующие, и вы их благополучно пропускаете. Для того чтобы наслаждаться скукой, ее нужно постоянно с чем-то сравнивать.
В то время как тут одна скука наслаивалась на другую, а потом все это сматывалось в клубок и превращалось в конце концов в огромный, сокрушительный кузнечный молот, который парализовал все мысли, переживания и расплющивал реальность, делая ее чем-то вроде фланельной тряпочки.
– Кошмар какой, – проговорил Ринсвинд.
Закованный человек поднял к нему изможденное лицо.
– Это ты мне? – отозвался он. – Знаешь, раньше мне нравилось толкать шар в гору. Можно было остановиться, поболтать с кем-нибудь, а потом по сторонам поглядишь, что там, вокруг, происходит. Можно было попробовать иначе ухватиться за шар… А еще ко мне туристы ходили, люди показывали меня своим друзьям. Не скажу, чтобы я от души веселился, но это придавало хоть какой-то смысл жизни после смерти.
– А я ему помогал, – вставил демон хриплым от угрюмого возмущения голосом. – Я ведь иногда оказывал тебе поддержку, правда? Сплетню какую принесу, подбодрю, когда камень опять вниз покатится. Вот, помню, вижу, камень снова летит, ну и скажу: «Ух ты, опять эта треклятая каменюка сорвалась», а он мне: «Чтоб его черти взяли». Хорошие были времена. Замечательные.
Он громко высморкался. Ринсвинд кашлянул.
– А это уже становится невыносимым, – пожаловался демон. – В прежние дни мы были счастливы. И особого вреда от этого не было – ну, в смысле, все мы в одной преисподней сидим.
– Вот именно, – подхватил закованный мученик. – И я знал, что если буду хорошо себя вести, то в один прекрасный день у меня появится шанс выйти на волю. Кстати, ты в курсе, что теперь я раз в неделю должен прекращать работу, чтобы учиться рукоделию?
– Это, должно быть, очень мило… – неуверенно промолвил Ринсвинд.
Глаза заключенного сузились.
– Плетение корзинок? – переспросил он.
– Я пробыл здесь восемнадцать тысяч лет, вырос от бесенка до демона, – ворчал демон. – Я изучил ремесло, так-то вот… Восемнадцать тысяч треклятых лет махания вилами, а теперь это… Читаю…
Акустический взрыв отдался эхом по всему Аду.
– Ой-ей-ей! – воскликнул демон. – Он вернулся. И, похоже, Он очень сердит. Нам лучше не высовываться.
Отовсюду слышались разочарованные стоны – демоны и души осужденных возвращались к прерванным пыткам.
Узник покрылся испариной.
– Послушай, Виззимут, – взмолился он, – а что, если мы, ну, пропустим парочку параграфов?…
– Это моя работа, – с несчастным видом ответил демон. – Ты же знаешь, Он все время нас проверяет, это будет стоить мне места…
Он замолк, скорчил Ринсвинду грустную гримаску и мягко похлопал всхлипывающую душу когтистой лапой.
– Знаешь что, – добродушно предложил он, – я, пожалуй, пропущу некоторые из подпунктов.
Ринсвинд взял несопротивляющегося Эрика за плечо и негромко проговорил:
– Нам лучше двигать отсюда.
– Но это по-настоящему ужасно, – заявил Эрик, когда они зашагали прочь. – Именно так зло делает себе дурное имя.
– Гм, – отозвался Ринсвинд.
Ему пришлось не по душе известие о том, что Он вернулся и Он очень сердит. Всякий раз, когда кто-либо достаточно важный, чтобы заслуживать написания с большой буквы, сердился в непосредственной близости от Ринсвинда, обычно оказывалось, что Он сердит именно на него.
– Если ты столько знаешь об этом место, то, может, вспомнишь, как отсюда выбраться?
Эрик почесал голову.
– Ну, если бы кто-нибудь из нас был женского пола, это бы, несомненно, помогло, – ответил он. – Согласно эфебской мифологии, есть тут одна девушка, которая бродит туда-сюда.
– Но что она здесь забыла?
– Понимаешь, там был какой-то договор… Не помню точно. Помню только, что именно из-за нее у нас наверху случается зима.
– Я всегда знал: все зло – из-за женщин, – с мудрым видом кивнул Ринсвинд.
– В общем, этот вариант не подходит. Остается добыть какой-нибудь музыкальный инструмент.
– Я умею свистеть, – услужливо предложил Ринсвинд.
– Желательно лиру, – добавил Эрик.
– О-о.
– Но… но… когда будем выходить, нельзя оглядываться… иначе превратимся в соляные столбы… Или в кусок дерева?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40