Шепард Блейн возвращался черед пространство в пять тысяч
световых лет в один весьма своеобразный уголок на севере Мексики и был
бессилен помешать этому.

3
Он медленно выбирался из черной пропасти пространства, в которую был
погружен, прокладывая себе путь со слепым упорством, ведомый каким-то
древним, врожденным инстинктом.
Он знал, где находится, был уверен, что знает, хотя и не смог бы
сказать где. В эту пропасть он падал уже много раз и столько же раз
выбирался из нее, но сейчас происходило нечто особенное, чего никогда
прежде не случалось.
Что-то необычное коснулось его самого, он перестал быть самим собой,
вернее, остался собой только наполовину, во второй же половине поселилось
неведомое Нечто, то самое, что лежало у стены, ничего не боялось и
изнывало от скуки.
Он выкарабкивался из пропасти, а мозг продолжал с бездумным упорством
бороться с тем странным существом. Бороться, осознавая, что борьба
бесполезна, что это неведомое Нечто навсегда поселилось в нем и будет
отныне неотъемлемой частью его "я".
На минуту он прекратил карабкаться и попытался разобраться в себе. Он
был одновременно слишком многим и слишком во многих местах, и это сбивало
с толку. Он был и человеком что бы это ни означало, и мчащейся сквозь
космос машиной, и непонятым Розовым, распластавшимся на голубом полу, и
безумцем, падающем через полную ревущего времени вечность, которая
математически не превышала доли секунды.
Он выполз из пропасти, и тьму сменил мягкий свет. Блейн неподвижно
лежал на спине. Его тело снова принадлежало ему, и он испытал давнее,
чувство благодарности за то, что опять удалось вернуться.
Наконец он все вспомнил.
Я, Шепард Блейн, разведчик из "Фишхука", летаю в космос, исследую
известные миры. Бывал на планетах за много световых лет от Земли. Иногда
открывал что-то интересное, иногда - нет. Но в этот раз обнаружил Нечто,
ставшее частью меня самого и вернувшееся вместе со мной на Землю.
Он поискал это Нечто и обнаружил в уголке своего мозга, куда оно в
ужасе забилось. Блейну тоже было страшно, однако он попытался успокоить
его. Он понимал, каково Ему быть в плену чужого разума. Хотя, с другой
стороны, он и сам с радостью избавился бы от этого "пленника",
поселившегося в мозгу.
Невеселая ситуация для нас обоих, мысленно произнес Блейн, беседуя
одновременно с собой и этим существом.
Чужой выполз из своего уголка, где все это время прятался, и Блейн
ощутил его прикосновение, заглянул на миг в его чувства, понятия, знания.
Блейну показалось, что кровь чужого существа ледяным потоком вливается в
его вены, что он ощущает его затхлый запах и слизистое прикосновение его
лап - он хотел закричать и с трудом сдержал безумный вопль. Он заставил
себя лежать неподвижно, и Розовый опять забился в свое убежище и улегся,
свернувшись в клубок.
Блейн открыл глаза и увидел, как крышка кабины, в которой он лежал,
откинулась. В лицо ударил яркий свет лампы.
Блейн мысленно ощупал тело, проверяя, в целости ли оно и сохранности.
Все было в порядке. Да иначе и быть не могло: все эти тридцать часов тело
лежало здесь в полном покое. Он пошевелился, приказал себе подняться и
сел. Со всех сторон смотрели расплывающиеся в потоках света лица.
- Ну как, трудно было в этот раз? - спросил кто-то.
- Не легче, чем обычно, - ответил Блейн.
Он вылез из похожей на гроб кабины и зябко передернул плечами. Вдруг
стало холодно.
- Ваш пиджак, сэр, - приблизилось чье-то лицо над белым халатом.
Девушка помогла ему надеть пиджак.
Потом подала стакан.
Блейн попробовал: молоко. Можно было догадаться. Здесь всем принято
по возвращении давать стакан молока. Может, в него что-нибудь кладут? Он
никогда не интересовался. Для него и других разведчиков это была одна из
многих мелочей, составляющих особую прелесть "Фишхука". Через сто с
небольшим лет существования "Фишхук" сумел произвести великое множество
полузабытых, в разной степени старомодных традиций.
Он уже стоял, потягивая молоко, и к нему возвращалась большая
пусковая комната, в которой блестели ряды звездных машин. Некоторые были
открыты, а в закрытых лежали тела товарище Блейна, и их разум
путешествовал сейчас где-то в космосе.
- Который час? - спросил Блейн.
- Девять вечера, - ответил человек, державший в руке журнал
регистрации.
Существо опять шевельнулось в мозгу, и вновь зазвучали слова:
"Здорово, приятель. Меняюсь с тобой разумами!"
Пожалуй, по человеческим понятиям, ничего более нелепого быть не
могло. Это было приветствие. Что-то вроде рукопожатия. Пожатие разумов!
Впрочем, если вдуматься, в нем куда больше смысла, чем в обычном
рукопожатии.
Девушка тронула его за руку:
- Ваше молоко, сэр!
Если это расстройство мозговой деятельности, значит, оно еще не
прошло. Блейн снова ощутил Его - этот чуждый, темный сгусток, спрятавшийся
где-то в подсознании.
- Машина в порядке? - спросил Блейн.
Человек с журналом кивнул:
- Все в полном порядке. Записи с информацией уже отправили.
Полчаса, спокойно думал Блейн и удивился собственному спокойствию. У
меня осталось всего полчаса, потому что именно столько потребуется, чтобы
обработать информацию. Записи всегда просматриваются сразу после
возвращения исследователя. Приборы, конечно, зафиксировали, что произошло.
И вскоре здесь все станет известно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10