Анджей САПКОВСКИЙ
LA MALADIE

Я вижу коридор, пронзивший сумрак скал
В моем сознаньи - страшный, колдовской,
Безмолвный и безвременный, пустой -
Зеркальным холодом меня он оковал.
Я вижу: отразившись бесконечно
В сиянии зеркал - сияние свечей
Рождает сказку над останками пра-дней,
Сюжет которой, повторяясь, длится вечно.
Болеслав Лешьмян

Бретания, сколько помню себя, для меня ассоциируется с моросящим
дождем, с шумом волн, врывающихся на рваный каменистый пляж. Вечно
памятные для меня цвета Бретании, серое и белое. И конечно же, aqua
marina, как же еще.
Я коснулся конского бока шпорой и направился к дюнам, поплотнее
закутываясь в плащ. Мелкие капли - слишком мелкие, чтобы впитываться -
покрывали ткань, конскую гриву, туманили блеск металла. Горизонт
выплевывал тяжелые клубы серо-белых туч, и они катились по небу в сторону
суши.
Я въехал на холм, поросший островками серой, сухой травы. И вот тогда
увидал ее, угольно-черную на фоне неба, неподвижно застывшую, будто
статуя. Я подъехал поближе, конь тяжело ступал по тонкой корке мокрого
песка, лопавшейся под копытами.
Она сидела на сивом коне по-женски, закутавшись в темно-серый длинный
плащ. Капюшон был откинут на спину, ее светлые волосы слиплись и
свернулись колечками от влаги. Она глядела на меня спокойным, как бы
задумчивым взглядом. От нее исходил покой. Ее конь затряс головой,
зазвенел упряжью.
- Бог с тобой, рыцарь, - заговорила она, опередив меня. Голос у нее
был тоже спокойный, уверенный. Такой, как я и ожидал.
- И с тобой, госпожа.
У нее было овальное, очень милое лицо, полные губы необычной формы,
над правой бровью родинка или небольшой шрам в виде перевернутого
полумесяца. Я огляделся. Кругом были только дюны. И ни следа эскорта,
повозки, слуг. Она была одна.
Как и я.
Она огляделась вместе со мной, ее губы тронула улыбка.
- Я одна, - подтвердила она очевидное. - И я ждала здесь тебя,
рыцарь.
Ага, значит, она ожидала меня. Интересная история, я понятия не имел,
кто она такая. И я не ожидал встретить кого-то на берегу, тем более
кого-то, кто ждал меня. Во всяком случае, так мне казалось.
- Ну что ж, рыцарь, - она снова повернула ко мне дышащее покоем и
холодом лицо. - Поехали. Меня зовут Бранвен из Корнуэлла.
Она не из Корнуэлла. Но она и не бретонка.
Есть кое-какие причины, по которым я иногда не помню, что случилось
со мной, даже в недавнем прошлом. Бывают такие вот провалы в памяти. И
наоборот - иногда мне удается вспомнить события, которые, я почти уверен,
никогда не имели места. Странные вещи происходят иногда с моей головой, и
конечно, временами я ошибаюсь. Но вот ирландский акцент, акцент из Тары я
не спутал бы ни с каким другим. Никогда.
Понятно, что я мог бы сказать ей это. Но не сказал.
Я склонил голову в шлеме, а рукой в рукавице коснулся кольчуги на
груди. Я не представился ей. У меня было право не представляться.
Повернутый гербом внутрь щит у моего колена был явным - и уважаемым -
знаком того, что я желаю сохранить инкогнито. Рыцарский кодекс повсюду
начал принимать характер общепринятой нормы. Правда, принимая во внимание,
что рыцарский кодекс становился все более идиотским и смешным, нормальным
это назвать было трудно.
- Поехали, - повторила она.
Она направила коня вниз, меж гребней дюн, по щетинистой траве. Я
двинулся следом, догнал ее и мы поехали бок о бок. Иногда я даже выезжал
вперед - наблюдающий за нами со стороны мог бы подумать, что это она едет
за мной. Впрочем, ошибиться в направлении я не мог.
Ибо за нами было море.
Мы не разговаривали. Бранвен, которая хотела казаться уроженкой
Корнуэлла, несколько раз оборачивалась ко мне, словно желая о чем-то
спросить, но не спрашивала. Я был благодарен ей за это, потому что
чувствовал, что мало что смогу ответить. Поэтому я тоже молчал. Я думал -
если так можно назвать мучительные попытки сложения кружащих в голове
воспоминаний и образов в одно целое.
Я чувствовал себя очень паршиво. Совсем паршиво.
Из задумчивости меня вырвал сдавленный крик Бранвен и два зазубренных
острия у самой моей груди. Наконечник рогатины, которую держал здоровяк в
остроконечном шутовском колпаке и рваной кольчуге. Второй, с
отвратительной мрачной мордой, держал под уздцы коня Бранвен. Третий, стоя
в нескольких шагах за ними, целился в меня из арбалета. Черт подери, если
бы я был папой римским, то под угрозой отлучения от церкви запретил бы
делать арбалеты.
- Спокойно, рыцарь, - сказал арбалетчик, целясь мне прямо в горло. -
Я не убью тебя без нужды. Но только без нужды. Только ты коснешься меча...
- Нам нужна жратва, теплая одежа и немного денег, - добавил мрачный.
- А вашей крови нам не надо.
- Мы не дикари, - сказал тип в шутовском колпаке. - Мы весьма
добропорядочные, опытные разбойники. И у нас есть свои принципы.
- Наверное, вы грабите богатых и все раздаете бедным? - спросил я.
Парень в смешной шапке широко осклабился, обнажив десны. У него были
черные блестящие волосы и смуглое лицо южанина, заросшее многодневной
щетиной.
- Наша добропорядочность не заходит так далеко, - ответил он. - Мы
забираем все и у всех. Но поскольку мы и сами бедны, то так, наверное, оно
и выходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15