У меня в этом деле богатый опыт, и уж если я говорю, что никогда не встречал подобной женщины, можете не сомневаться.
Тот парень обучил ее всему. Он показал ей такие трюки — я диву давался. Это в моем-то возрасте да при моей жизни, представляете! Дух захватывало.
И она все проделывала с удовольствием, даю голову на отсечение! Как в постели с первым встречным, так и здесь, в своем номере, который вы, к сожалению, не видели.
Я знавал чудачек лет под сорок — их забавляло возбуждать мужчин. Знавал девчонок, играющих с огнем. Но такой, как она, — никогда. Никогда такой азартной.
Я плохо объяснил, понимаю, хотя это вряд ли можно объяснить.
Вы расспрашивали меня о каком-то Оскаре. Не знаю, кто он, да и существует ли вообще. Но, уверен, Арлетта была в чьих-то руках, и держали ее крепко.
Видимо, ей просто все надоело — вот она и предала.
— Когда в четыре утра Арлетта появилась в комиссариате на улице Ларошфуко, она уже знала, что преступление будет совершено и жертвой станет графиня.
— Но почему она заявила, что услышала об этом в «Пикреттс», из разговора двух мужчин?
— Пьяна была, потому, может, и решилась на этот шаг.
— Или набралась для храбрости.
— Я все думаю, — задумчиво сказал Мегрэ, — об их отношениях с Альбером…
— Кстати, это же один из ваших инспекторов.
— Понятия не имел. Он ведь действительно влюбился.
— Да я уж заметил.
— В каждой женщине есть что-то романтическое. Он уговаривал ее изменить жизнь, и Арлетта, если бы захотела, могла выйти за него замуж.
— Вам не кажется, что потому она и охладела к Оскару?
— Во всяком случае, взбунтовалась и отправилась в комиссариат. Но рассказала не все — оставила ему шанс выкрутиться, сообщила только имя да кое-какие приметы.
— В общем-то, подло, не находите?
— Уже в полиции она, видимо, пожалела о своем поступке. Ее задержали, чего она никак не ожидала, доставили на набережную Орфевр. Пока суд да дело, она успела протрезветь, стала путаться в показаниях и в конце концов заявила, что все выдумала.
— Чисто по-женски, — согласился Фред. — Меня удивляет другое: кто предупредил этого типа? Ведь он оказался в квартире на Нотр-Дам-де-Лоретт раньше нее.
Мегрэ, разглядывая трубку, молчал.
— Могу поспорить, — продолжал Фред, — что вы вообразили, будто я все знал, но ничего не хотел говорить.
— Пожалуй.
— И даже одно время подозревали меня. Мегрэ улыбнулся.
— Я тут подумал, — добавил хозяин «Пикреттс», — а не нарочно ли малышка сообщила приметы, схожие с моими, а человек-то совсем другой?
— Нет, все совпадает.
— Вы знаете кто?
— Его зовут Оскар Бонвуазен.
Фред и ухом не повел — это имя ничего ему не говорило.
— Силен! — обронил он наконец. — Кто бы он ни был, снимаю перед ним шляпу. Мне казалось, уж я-то знаю Монмартр. Толковали мы тут с Кузнечиком, который шныряет по всем закоулкам. Арлетта работала у нас два года. Жила она неподалеку. Из любопытства, не скрываю, я иногда следил за ней. Вы не находите странным, что об этом типе ничего не известно?
Фред щелкнул по лежавшей на столе газете.
— Он бывал у сумасшедшей старухи графини, а женщины вроде нее не остаются незамеченными. Они — часть другого мира, где все, в общем-то, знакомы. Однако ваши люди, по-моему, знают не больше меня. Был тут недавно Лоньон, выспрашивал, да ушел ни с чем.
Опять зазвонил телефон.
— Это вы, шеф? Я на бульваре Клиши. Филипп только что заходил в пивную на углу улицы Лепик, осмотрел зал, словно искал кого-то. С виду разочарован. Рядом еще одна забегаловка, и он стал туда заглядывать через стекло. Затем вошел — и прямиком в туалет. Жанвье потом переговорил с хозяйкой. Парень интересовался, нет ли ему чего от Бернара.
— Хозяйка сказала, кто этот Бернар?
— Никогда, говорит, о таком и не слышала. Явно какой-нибудь торговец наркотиками.
— Сейчас он направляется к площади Клиши. Едва Мегрэ положил трубку, как снова раздался звонок. Торранс.
— Шеф, я хотел проветрить комнатушку и наткнулся на чемодан Филиппа. Забыли отдать. Вы думаете, он придет за ним?
— Не раньше чем раздобудет наркотики.
Когда Мегрэ возвратился в зал, в центре площадки стояли Роза и заменившая Арлетту девица. Фред — он пересел в одну из кабин, словно посетитель, — сделал комиссару знак присоединиться к нему.
— Повторим! — крикнул он, подмигнув.
Девица была совсем молоденькая — светлые кудряшки, розовая, как у младенца или у деревенской жительницы, кожа, крепко сбитое тело, наивный взгляд.
— Начинать? — переспросила она.
Ни музыки, ни прожекторов. Только над площадкой Фред зажег еще одну лампу. Он стал тихонько напевать, отбивая рукой ритм мелодии, под которую раздевалась Арлетта.
Роза, поздоровавшись с Мегрэ, жестами объясняла девице, что надо делать.
Неуклюже, чрезмерно раскачиваясь из стороны в сторону, новенькая задвигалась по площадке, изображая танец, затем медленно, как учили, принялась расстегивать длинное, узкое, подогнанное под ее фигуру платье.
Фред красноречиво посмотрел на комиссара. Оба, сохраняя серьезность, едва удерживались от смеха. Сначала обнажились плечи, потом одна грудь. В пустом зале зрелище казалось нелепым.
Роза махала рукой, отмечая паузы, и девица не спускала глаз с ее руки.
— Пройдись по площадке, — командовал Фред, снова начиная подпевать. — Не так быстро… Тра-ла-ла-ла… Хорошо!
Роза жестом подсказывала:
— Вторую грудь.
Крупные розовые соски. Живот. Платье скользило все ниже и ниже; наконец девица неловко скинула его и, прикрывая руками интересное место, осталась в чем мать родила.
— На сегодня сойдет, — вздохнул Фред. — Одевайся, крошка.
Подобрав платье, она ушла в кухню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37