Тот же однообразный мотивчик, который он уже слышал прежде, утром его мурлыкала Кристина.
Эш шагнул в холл, дошел до его центра и медленно повернулся кругом, пытаясь определить, откуда доносится звук.
Дверь, ведущая в подвал, была полуоткрыта. Голос слышался откуда-то снизу.
Он подошел к двери, и, хотя двигался он практически бесшумно, тихое пение прекратилось.
Он придвинулся к щели, замер и стал прислушиваться. Лицо обдало холодом. Ничего.
Эш открыл дверь пошире и принялся шарить рукой по стене в поисках выключателя, который, как он знал, должен быть где-то здесь, на верхней площадке лестницы, ведущей в подвал. Свет зажегся, но был еще более тусклым, чем везде, а тени стали еще чернее.
Он начал спускаться по стонущим под его тяжестью ступеням.
Наконец он оказался внизу, в просторном помещении с кирпичными стенами, вдоль одной из которых располагались погруженные в непроницаемую тьму ниши. С низких стропил свисали клочья паутины, пыль и паутина покрывали чехлы стоявшей здесь мебели и черепки разбитых скульптур, разбросанные по полу. Запах сырости и плесени, казалось, стал еще сильнее.
– Кристина, вы здесь, внизу? – он старался, чтобы голос, звук которого гулким эхом раздавался под сводами, не выдавал его волнения.
Ответом ему была лишь тишина.
– Если это еще одна ваша чертова выходка... – вновь заговорил он, с трудом сдерживая гнев.
В ничем не нарушаемом молчании ему слышалась насмешка.
Он поежился, чувствуя пронизывающий холод. Укрепленный на стропилах термометр показывал три градуса Цельсия. Тихий щелчок заставил его резко обернуться, фотоаппарат отреагировал на его присутствие, и теперь внутри камеры переводился кадр. Дэвид пошел к нему, раздался еще один щелчок, и он быстро выключил камеру. Тут он заметил, что магнитофон, стоящий на одной из полок рядом с вибрационным детектором, тоже работает. Интересно, он заставил его включиться или это сделал кто-то другой, до него? Он нажал на кнопку обратной перемотки.
Он закурил, в ледяной атмосфере подвала глубокая затяжка доставила особенное удовольствие. Наконец пленка перемоталась до конца, и он нажал на пуск. Секунду или две из магнитофона доносилось только шипение, потом послышался звук шагов, и он напряженно замер. Звуки становились все громче – кто-то спускался по лестнице. Пауза. Эш не понял, испытал ли он облегчение или разочарование, услышав собственный голос: “Кристина, вы здесь, внизу?”
Он нажал на “стоп” и отключил магнитофон от сети. Оперевшись спиной о стеллаж с вином, Эш глубоко затянулся, его не переставали мучить вопросы. Зачем? Чего, черт возьми, они добиваются? Какого дьявола затеяли эту игру? Он тщательно осмотрел все помещение и убедился, что никого рядом нет, еще раз похвалив себя за то, что настоял накануне вечером на том, чтобы собаку заперли на ночь где-нибудь вне дома. Он слышал голос Кристины? Либо он ошибся, либо здесь где-то были трубы или другие полые отверстия, сквозь которые доносились звуки извне. Конечно же, только так можно это объяснить. Он, правда, до сих пор не мог понять, каким образом им удалось подключить к сети оборудование в библиотеке, но факт остается фактом: они сумели это сделать. Завтра он непременно все выяснит, даже если для этого ему придется разобрать все приборы до последнего винтика.
В горле пересохло, и он вынужден был признать, что, несмотря на все разумные доводы, нервы его напряжены до предела. Идиот! Он позволил Мариэллам вывести себя из равновесия! Вне себя от злости он схватил с полки одну из бутылок и ладонью стер пыль с этикетки. “Chateau Cheval-Blanc” 1932 года. Прекрасный, должно быть, был год. Он сунул бутылку на место и потянулся к другой. Сколько же здесь редких, высочайшего качества вин, подумал он с некоторой завистью. “Chateau Climens”, 1929 год... Эш пошел вдоль стеллажей в поисках чего-нибудь покрепче. Вытащив бутылку “Арманьяка”, он ногтем большого пальца соскреб с горлышка воск. “Пусть только Мариэллы посмеют пожаловаться, – пробормотал он себе под нос. – У меня тоже есть повод предъявить им претензии”. Держа во рту недокуренную сигарету, он отвернул пробку. Откуда-то послышался сдавленный смешок. Он резко обернулся и на этот раз заметил тень, промелькнувшую в одной из ниш. От удивления он выронил изо рта сигарету, бутылка с бренди выскользнула из разжавшихся пальцев, разбилась вдребезги, и ее содержимое, забрызгав Эшу брюки, блестящей лужей растеклось по полу.
Жидкость тут же вспыхнула, и от испуганного крика Дэвида вздрогнули сами своды подвала.
Он в шоке отскочил назад. Увидев, что брюки на нем тоже горят, Эш лихорадочно принялся хлопать по ним ладонями, сбивая пламя и пятясь все дальше и дальше.
Сдернув один из чехлов, он бросился обратно и накрыл им пылающую лужу. Потом принялся топать по нему ногами, слыша, как хрустит раздавленное под его тяжестью стекло, но продолжая плясать на небольшом пятачке, стремясь не пропустить ни дюйма и опасаясь, что сам чехол может вот-вот вспыхнуть.
У него не было времени задуматься, откуда раздался предательский звук, из-за которого случилось это неприятное происшествие, но он понимал, что, видимо, выпавшая у него изо рта сигарета заставила загореться бренди. Сейчас его заботило только одно: необходимо сбить пламя, пока огонь не распространился дальше.
Через несколько минут битва была выиграна, и он обессиленно привалился к стеллажу, глядя на почерневшую тряпку на полу. От испуга и лихорадочных усилий все тело его покрылось липким потом. Его охватил жар, Эшу казалось, что он горит.
Он осторожно приподнял закопченный чехол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68