Перед его глазами стояла Кристина – чистая и прекрасная в своей наготе, с рассыпавшимися по плечам темными волосами, обрамлявшими ее лицо, и длинными прядями, спускавшимися до кончиков грудей.
Он вновь мысленно коснулся ее и вновь ощутил ее чувственную ответную реакцию, почувствовал влагу ее тела и то, как оно содрогалось от наслаждения.
Эш отошел от окна, присел на край кровати и закрыл ладонями лицо. Куда она ушла? Почему Кристина бросила его среди ночи?
Даже не умывшись, он медленно оделся, ему и в голову не пришло принять ванну. Взявшись за дверную ручку, он с минуту помедлил, словно ожидая чего-то и недоумевая, почему ему так не хочется выходить из комнаты. Царившая в доме тишина нервировала Эша, ему казалось, что весь дом – каждый камень, каждая доска в нем – застыл в ожидании чего-то, ожиданием была пропитана вся атмосфера Эдбрука... Ожиданием чего? Эш злился сам на себя. Он, Дэвид Эш, прагматик и убежденный реалист, выдумывал теперь невесть что. Ну и фантазии лезут ему в голову! Эдбрук обыкновенный дом, не более. Однако история его хранила множество трагедий, и одна из них настолько ужасна, что память о ней, вполне вероятно, по-прежнему сильна и оказывает влияние на настоящее. Но все это не имеет никакого отношения к власти над домом призраков в настоящем смысле этого слова. Здесь нет привидений, нет духов или видений, тревожащих жизнь нынешних обитателей дома. Хотя, возможно, в Эдбруке любят розыгрыши.
С этой мыслью Дэвид распахнул дверь.
Коридор был пуст, но ничего другого он и не ожидал. Однако было одно обстоятельство, вызывавшее у Дэвида суеверный страх, – весь дом казался необитаемым и одновременно погруженным... в меланхолическую печаль.
Эш прошел по коридору к лестнице и с галереи заглянул вниз, в холл. Даже воздух в Эдбруке казался древним и тяжелым. Хотя, возможно, это ощущение было связано с его собственным состоянием и не имело никакого отношения к действительности. События двух прошедших ночей травмировали его психику и совершенно измотали нервы. Несмотря на то, что он проспал большую часть дня, походка его была неуверенной, а мысли кружились и путались в голове.
Он подошел к комнате Кристины и тихонько постучал в дверь. Ответа не последовало. Эш не стал стучать еще раз и вошел в комнату.
Остановившись у порога, он, слегка приоткрыв рот, обвел взглядом комнату.
Ничего необычного в спальне Кристины не было. Кровать с латунными перекладинами в изголовье и в ногах была аккуратно застелена, на пуховом одеяле не было ни складочки. Старинная мебель искусно украшена резным орнаментом. Набивные шторы отведены в стороны и прихвачены великолепными застежками, а сквозь тюлевые занавески в комнату проникал дневной свет.
Ничего необычного, если бы не...
...Если бы не тот факт, что все это носило отпечаток старости и ветхости. Не было ни журналов, ни книг, не видно было никакой одежды или ночного белья, которые обычно бывают разбросаны по стульям и креслам. Все вокруг было серым, тусклым, как будто покрытым толстым слоем пыли.
Ни единого звука, никаких признаков того, что в этой спальне жил кто-то. Она больше походила на заброшенный музей.
На бюро, над которым висело овальное зеркало, стояли в серебряных рамках две фотографии, и Эш подошел ближе, чтобы получше их рассмотреть. Взяв в руки одну из них и стерев с нее пыль, он узнал изображенную на ней пару с портрета, который видел предыдущей ночью. Сидевшие в напряженно застывших позах родители Кристины холодно улыбались в объектив фотоаппарата. Второе фото, судя по всему, было сделано значительно раньше и запечатлело потомство Мариэллов. Он уже хотел взять в руки эту фотографию, но тут взгляд его упал на зеркало и он увидел в нем свое отражение. Несмотря на покрывавший зеркало слой грязи, он сумел разглядеть мешки у себя под глазами и черноту небритого подбородка. Он в смущении отпрянул и провел рукой по взъерошенным волосам, пытаясь привести их хотя бы в относительный порядок.
Сам не зная зачем, он дотронулся до кровати (возможно, это был жест истосковавшегося любовника, который ласково гладит белье своей возлюбленной, чтобы вновь испытать хотя бы видимость интимной близости), провел пальцами по покрывалу. Материя оказалась жесткой на ощупь.
Выйдя из спальни, Эш вернулся к лестнице и почти бегом спустился вниз, чувствуя в душе беспокойство из-за царившей вокруг неестественной тишины. Он обошел комнату за комнатой, проверяя, не нарушены ли оставленные им печати и нет ли где-либо следов порошка, прежде чем войти внутрь и отключить сработавшую при его появлении аппаратуру.
Заметно волнуясь и с трепетом в душе, он подошел к двери, которая вела в подвал, открыл ее и с верхней ступеньки лестницы попытался определить причиненный пожаром ущерб. За исключением кучки пыли, покрывавшей осколки разбитой бутылки бренди, он не увидел ни одного свидетельства случившегося здесь прошлой ночью: не было ни почерневших стен, ни обгоревших деревянных балок, ни запаха дыма и гари. Все это оказалось лишь иллюзией. В архивах Института экстрасенсорики хранилось множество описаний подобных случаев. Эш сам не понимал, что именно он почувствовал при этом – облегчение или тревогу.
Из подвала он прошел через холл к кухне и остановился, прежде чем туда войти. Изнутри слышались какие-то звуки. Слабый шум, поскребывание.
Дверь была чуть приоткрыта, и Эш осторожно и медленно начал открывать ее.
Бегавшие по кухонному столу мыши не замечали его присутствия до того момента, пока дверь не раскрылась настежь, ударившись о перегородку. Крохотные существа, не потрудившись даже взглянуть на вошедшего, бросились врассыпную – некоторые из них шлепались на придвинутые к столу стулья, другие стремительно спускались по ножкам стола, причем каким образом им это удавалось, оставалось поистине непостижимым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68