Я не успела перекинуться с ней и двумя словами, как явился Януш.Увидев Гражину, он сразу изменился в лице.Понятно, плохие вести. Закончится ли все одним смертельным ударом или придётся выносить ещё и другие?Гражинка сама решила за нас.— При других обстоятельствах я бы вышла, оставив вас одних, — заявила она голосом безо всякого выражения. — А теперь нет. Не выйду.Можешь говорить при мне, я настроилась на самое плохое. И разумеется, понимаю: то, что ты сообщаешь Иоанне, — служебная тайна. Не бойся, от меня никто слова не услышит. Патрик арестован? Он признался?Януш не стал оглядываться в поисках ужина.Два ужина подряд — это уже слишком. Я не сомневалась, что он предусмотрительно перекусил у себя, — его квартира на том же этаже. Единственное, на что он мог всегда рассчитывать в моем доме, так это чай. Я как раз поставила чайник на газ.— Пока не вернусь с чаем — ни слова, — строго потребовала я и устремилась в кухню.Им недолго пришлось ждать. Уже через три минуты я появилась с тремя стаканами чая.Все это время Гражинка молча ожидала ответа на свои вопросы. Застыла как каменный столб.— Нет, — ответил ей Януш.— Что нет? — крикнула я, пока Гражинка раскрывала рот, чтобы тоже уточнить неясный ответ. — Не арестован или не признался?— И то и другое. Правильнее сказать — ни то ни другое.— Почему?— Патрик сбежал, они его ещё не поймали, так что никакого допроса не было. Письменного сообщения он тоже не оставил.Гражинка медленно опустилась на стул и, выпрямившись, застыла с безучастным взглядом. Это должно было означать, что она идеально спокойна и готова все выслушать. Так я ей и поверила. Меня не проведёшь. Я лихорадочно соображала: что подать на стол? Вино, коньяк, лёд, валерьянку?Решила принести все, на всякий случай, и сделала это в молниеносном темпе. Пусть все стоит на столе, чтобы больше не отвлекаться.— Итак, начинаем, — принялась я распоряжаться. — Подробности потом, а сначала главное. Результаты обысков!— Никаких результатов.— Совсем никаких?— Никаких. Не назовёшь же результатом остатки лома у Веси и несколько растрёпанных «Плейбоев» у Антося. Даже наркотиков ни у кого не было. Даже спиртного.— Но Антося допросили?— Да.— И что?— Ну вот, ломается тобой же установленный порядок. Давай сначала о главном, а потом детали, ты ведь требуешь подробностей.Ятем временем бесшумно доставала бокалы и рюмки, глубоко разочарованная результатами обысков и постепенно убеждая себя возложить надежды на Патрика: коллекция у него, а уж он-то к ней отнесётся бережно. И если в ней имеется холерный брактеат, коллекция раньше или позже отыщется.— Нет, теперь давай уже в подробностях!Прежде всего об Антосе. Узнали у него в конце концов, чем был огорчён Куба?Гражинке удалось пошевелиться. Она взяла в руки стакан с чаем — А это как-то связано в Патриком? — с трудом выговорила она.— Ещё как! — заверила я девушку.И тут только вспомнила, что из самых лучших гуманных соображений не рассказала ей о последних открытиях полиции. Ничего, потом сообщу, успею ещё.— Я могу говорить? — осторожно поинтересовался Януш.— Можешь, можешь, я ей потом растолкую.И бутылку откупорь.— Антось раскалывается в страшном темпе.Как-то сразу поверил, что ему трудно отвертеться от обвинения в убийстве, и отчаянно ищет спасения. Оказалось, что их дружба с Кубой была гораздо крепче, чем он пытался нас убедить в этом поначалу. И вообще, Куба у них последнее время ночевал.— А до этого?— Он и в самом деле редко бывает в Болеславце. Год назад, когда приехал туда первый раз, снял номер в гостинице. К сожалению, неизвестно, в какой и когда это было…— А ты уверен, что именно в гостинице?В Болеславце, как и во всех провинциальных наших городишках, приезжие обычно останавливаются или у знакомых, или у людей, специально сдающих комнаты. Гостиницы там очень дорогие.— Антось настаивает — в гостинице. Но не запомнил какой. Ему это было ни к чему. Он даже не уверен, что и тогда знал название гостиницы, в которой остановился Куба. А для следствия данный момент существенный. В гостиницах принято записывать постояльцев, вот только бы знать, когда это было. Прошло года два.А потом, уверяет Антось, Куба, приезжая в Болеславец, всегда останавливался у него. Обычно на одну ночь, редко на две. За три последних месяца раза четыре приезжал. Какие-то у него тут были дела.— Какие? И что все-таки он прошляпил, как проговорилась Марлена, невеста Веси?— С большим трудом Антось признался, что дела были как-то связаны с Фялковскими. Куба больше ничего не рассказал своему сообщнику, но Антось сам пришёл к выводу, что речь идёт о каком-то предмете. Конкретнее? У Фялковских имелось что-то такое, что Куба хотел непременно раздобыть. И я верю, Антось действительно не знал, что именно, потому что во всех своих последних показаниях он пытается навалить на Кубу как можно больше ответственности за все происшедшее.Слушая Януша, я одновременно пыталась рассуждать.— Погоди. Давай по очереди. Насколько я поняла, Куба проживал в гостинице ещё до смерти Хенрика?— Конечно, как минимум за два месяца до его кончины.— Послушай, можно было бы все же проверить гостиницы. Не так уж их много в Болеславце. Обратить внимание на мужчин, останавливающихся на одну-две ночи. К тому же у нас есть особая примета клиента — такого могли и запомнить. Ну и проверять мужчин только одиноких и соответствующего возраста. Ну и того, который приехал из Варшавы.— На Варшаву надеяться нельзя — Антось мог и перепутать, и соврать.— Тогда без Варшавы. Вычислить одиноких мужчин, всех до одного. И это не очень трудно, в гостиницах для регистрации приезжих заведены компьютеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101