И я устремилась в кухню за коньяком.В кухне я застала то, что планировала на ужин. Содержимое горшка выкипело почти полностью, остатки в виде густой ослизлой каши булькали на самом донышке. Мелькнула мысль процедить их через дуршлаг и подать в качестве густого мусса, не знаю, вкусно ли, зато уж наверняка калорийно, но сообразила: на троих не хватит. Выключила газ, стараясь не смотреть на залитую пригоревшей кашей плиту, вспомнила об омлете, махнула рукой и вытащила коньяк. И бокалы. В конце концов, лекарство человеку нужнее.В комнате тем временем Янушу удалось добиться кое-чего от Гражинки.— Нет, он не совсем безголовый, — с трудом приходя в себя после пережитого потрясения, проговорила девушка. — И мне кажется, он избрал какой-то вариант, считая его самым подходящим в данной ситуации. Может даже, видя в нем единственный путь к спасению. А может…Ну не знаю. Вопль отчаяния? Доказательство угрызений совести? А может, вообще убил её в аффекте… А может…Я поспешила налить ей коньяк. А в моем богатом воображении тут же представилась жуткая картина: Гражинка у ворот тюрьмы, сгибаясь под тяжестью передач и нравственных терзаний, ожидает выхода из заключения своего возлюбленного. Его обязательно освободят досрочно за отличное поведение, в этом она не сомневается. А я сомневаюсь, способен ли её Патрик вообще снискать к себе расположение.Уж очень непохоже на него.Януш рассуждал вслух:— — Он наверняка все тщательно обдумал. Об этом свидетельствуют его упорные поиски Кубы, увенчавшиеся успехом, а теперь ещё возвращение украденного имущества. И сдаётся мне, он хочет свалить вину на Зубило.— Ох, все не так! — вскричала Гражинка и схватила бокал с коньяком.Я бы тоже не согласилась с Янушем. По-моему, в преступники больше годился Кубусь, а вот что произошло в доме Вероники, когда они оба там столкнулись? Что столкнулись, я не сомневалась.Януш продолжал:— Завтра получим факс с новыми данными.Сейчас все больше подозрений вызывает та самая изнасилованная Ханя: то вдруг из её спутанных россказней внезапно пробивается правда, то она выдаёт новую ложь. Наверняка девка знает больше, чем говорит. Возможно, заставят её признаться во всем.— Вы, случайно, не голодные? — поинтересовалась я. — Может, приготовить омлет с сыром? Хотела накормить вас варениками, но они разварились да ещё выкипели. Омлет можно сделать быстро. А что скрывает Ханя, так я прекрасно знаю.От омлета гости отказались, заявили, что не голодны, зато о Хане потребовали рассказать все, что знаю. Я охотно пошла на такую замену.— Эта Ханя сейчас из кожи вон лезет, что бы такое придумать, обвиняющее Веслава Копеча.Из мести. Простить себе не может, что создала ему алиби, а взять свои показания назад нельзя.Не исключено, однако, что, бегая за Весей, она наткнулась на нечто интересное и теперь ломает голову, как бы это увязать с убийством. Особо доверять ей нельзя, но поприжать следует.— А ты откуда это знаешь?— Глупый вопрос. Она прибежала с доносом в комендатуру, когда я там была. Да я хорошо знаю таких озверевших девиц, готовых дать себе руку отрубить, лишь бы своего добиться.— Значит, она пока молчит, надеясь, что парень припадёт к её стопам, лишь бы она не выдала его?— Да, что-то в этом роде. А он держится. Вот ей и остаётся только месть, и, будьте уверены, она не отступится.— Может, ты и права.Мы стояли над развязанным свёртком, перекидываясь словами. Ни Януш, ни я не формулировали чётко свои предположения, скорее лишь догадывались о том, что имеет в виду каждый из нас.— А что я говорила? — вдруг рассердилась я. — Не надо было трогать этот свёрток, пусть бы себе спокойно лежал в багажнике. Тогда мы могли бы вообще умолчать о том, что нам известно. Теперь не выйдет. Так что? Запаковываем, как было, и опять заталкиваем в багажник? Но по закону подлости тогда именно этой ночью мою машину уведут. Уж поверьте мне, так всегда со мной бывает.Януш покачал головой, глянул на меня, на измученную Гражинку и опять уставился на коллекцию.— Об этом нужно заявить! — твёрдо сказал он.— Кому? Здешним или тем?Он немного подумал.— Сделаю не совсем по правилам, используя свои знакомства. Ведь мы все равно официально в этом деле не фигурируем. В нем никого из нас нет! Ни тебя, ни меня, ни даже Гражинки, с которой сняли подозрения. В любом случае возврат похищенного имущества всегда засчитывается в пользу похитителя.— Тоже мне утешение.Я наконец села, сколько можно думать стоя?Ноги начинают неметь и мысли путаются. От приготовления ужина я отказалась, вспомнив, что есть на ночь вредно.Устроили совещание.После долгих и бестолковых дебатов, окончательно запутавшись, порешили: утро вечера мудрёнее. Несколько укрепившая свой дух, Гражинка уехала домой на такси.
— Очень, очень неприятная история, — сокрушался Тот Пан Липский, когда мы сидели с ним за столиком в баре на Кручей. — Пани Наталья, домработница Петшака, рассказала мне обо всем. Доверилась, ведь мы знакомы с ней много лет… Даже не знаю, как и быть.В принципе об этом я не должен никому рассказывать, хотя знаю, что пани как-то связана с этим делом. Мы беседуем неофициально, надеюсь, моя откровенность не обернётся против меня?— Одному Господу это ведомо, — честно отвечала я.Пан Липский вздохнул.— Ладно, чему быть, того не миновать, — обречённо промолвил он, утешая себя. — Видите ли, оказалось, что покойный пан Фялковский вёл переговоры с Петшаком. Хотел купить у него брактеат Яксы из Копаницы. А пан Петшак и не собирался его продавать. Думаю, пани понимает: такой вывод я делаю из того, что услышал от пани Натальи. Она всего этого могла не знать, просто слышала кое-какие разговоры двух нумизматов, ну и передала их мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101