— Й-я сам мог взять эту гору! Без всякой помощи! Унгатт-Транн, сотрясатель земли, не нуждается ни в чьей помощи! Нойте, голодайте, хнычьте все вы! Это моя гора. Я сам с ней управлюсь. Здесь все зависят от меня, и никто мне не нужен.
Двое часовых отступили подальше от двери.
— Лучше уйти в тень, когда хозяин в таком настроении.
— Да-а. И капитаны не лучше. Из-за чего это все, как ты думаешь?
— Ну, винишко под палящим солнцем, да на голодное брюхо… Я сам раз попробовал, на всю жизнь запомню. Не улучшает настроения, скажу я тебе. Скорее бы стемнело, да смениться, что ли… Опасно тут сейчас…
Не обращая внимания на красоту морского заката, команда кородеров сидела в скалах, не спуская глаз с песчаных бугров, окружавших кольцо скал. За каждым таким холмиком лежали несколько крыс, ожидая ночи. Не оборачиваясь, Брогало разговаривал с Жестким. Глаза его тоже скользили по кучам песка.
— Печалит меня, что сколько бы мы ни захватили с собой этой нечисти в Темные Леса, большой разницы не будет, у Транна останется достаточно прислужников.
Заяц потрогал стрелу на своем луке:
— Жаль, конечно, да что поделаешь… Виллип, как ты себя чувствуешь?
Старая зайчиха потрогала повязку на лбу:
— Нормальное боевое настроение. Только вот есть хочется. Даже странно, как в такой момент можно думать о еде. И ничего не могу с собой поделать. Желудок грохочет громче моря.
Командор покачал головой:
— Не зря зайцев называют лихими. Смерть под носом, а она об ужине думает.
Жесткий покосился на выдру:
— А ты о чем думаешь, Брог?
Брогало поднял глаза к темнеющему небу:
— О старухе матери, о моих выдрах, Дерви, Конуле, о тех, с кем я вырос. Хотелось бы на них взглянуть. А ты бы хотел кого-нибудь увидеть, Жесткий?
— Гм, пожалуй, моих двойняшек-внуков, Леволапа и Лапоплета. Ты бы на них посмотрел, Брог. Таких классных бойцов не найдешь, хоть сезон ищи. Я их тренировал, воспитывал, пока они не подросли… и ушли. Может, оно и к лучшему… Так все повернулось…
Быстро темнело, и из-за песчаных куч донеслись голоса:
— Унгатт! Транн-Транн-Транн!
Брогало крепче сжал древко дротика:
— Ха-а, теперь недолго ждать, ребята! Психическая подготовка к атаке.
Скорость и громкость криков нарастала.
— Унгатт! Транн-Транн-Транн! Унгатт! Транн-Транн-Транн!
Из-за скального кольца раздался ответный крик:
— Кровь и уксус! Еула-ли-а!
Жесткий поднял лук, прицеливаясь в темный силуэт, появившийся из-за песка.
— Держитесь, ребята, они идут!
Нечисть пошла на приступ.
30
В широкой ложбине между четырьмя заросшими травой песчаными дюнами лорд Броктри отставил в сторону пустую тарелку и кружку. Он лег рядом с Резвым и вздохнул, глядя в усеянное звездами ночное небо:
— Говоришь, завтра, после полудня?
Старый заяц перестал жевать дикую малину и кивнул:
— Да, сэр, мы должны прибыть к Саламандастрону около этого времени, если снимемся на заре, во.
Улыбаясь, подошли Груб и Бахвал:
— Ну, Брок, марш на полсезона за спиной!
— А кто мне пел, что это будет, э-э, милая прогулочка? — набросился на Резвого Бахвал.
— Ну, немножко приврал старик, чего уж тут, во, — лукаво улыбнулся Резвый. — Иначе вас, молодых, с места не сдвинешь, во…
Лорд Броктри прикрыл глаза и задумчиво начал:
— Долгая прогулка… М-да… Я бы сказа… У-ххх!
Откуда ни возьмись выпрыгнул Кеглюн — и грохнулся прямо на живот барсука. Он сразу схватил лорда за усы и потянул за собой:
— Блоктли, пошли лыбу ловить в большой воде! В моле, в моле!
Барсук закатил глаза:
— Дотти, сними с меня это стихийное бедствие! Вы кинь его в море!
Верная семейному долгу, Дотти как раз собралась привести в порядок испачканную и помятую шаль, предназначенную в подарок тете Блинч. Она небрежно сунула шаль обратно в мешок и схватила Кеглюна за лапу.
— Пойдем, негодяй, поплещемся в водичке. В большой водичке. В море.
Кеглюн протянул другую лапу Бахвалу, с которым тоже подружился:
— Бах тоже пойдет в моле?
Горный заяц встал, отряхивая пыль с хвоста:
— Ну-у, неплохо бы смочить лапы. Пошли, компания хорошая.
— Мочить лапы, Дотти? Мы тоже с удовольствием поплещемся, во!
— Еще бы! Поплескаться в море под звездами! Что может быть лучше?
Леволап и Лапоплет тоже присоединились. Группа купальщиков неудержимо росла.
Гурт заявил, что он тоже не боится большой воды. Прибежала Мирклворт, размахивая полотенцем:
— Я с вами. Надо будет как следует вытереть малыша.
Морская вода может вызвать синфлюэнцу. Бабушка моя так говорила, а уж она-то знала, что к чему!
Леволап подмигнул Лапоплету:
— Синфлюэнца! Звучит серьезно, во.
Лапоплет в готовностью согласился:
— Да, от нее можно запросто умереть… если переешь ее на голодный желудок.
Ночное море выглядело чарующе. Половинка лунного диска отражалась в воде рябистой дорожкой, мелкие волны набегали на берег, шипели на влажном песке. На ком было что-то надето, заткнули свои наряды за пояс. Держась за руки, они прыгали через набегавшие волны и весело смеялись.
Бахвал Большие Кости плеснул водой в Гурта:
— Йи-ху-у-у! Такого еще не было в моей жизни!
Крот, улыбаясь, плеснул в ответ:
— Ху-уррр! Я тоже никогда в море не плескался, сэр. Такое веселье как раз для этакого бывшего ребенка, как я.
Кеглюн вырвался из лап Дотти и Бахвала, плюхнулся на спину и отплевывался, как маленький кит.
— Уй-уй-уй! Соленая! — кричал он на воду.
Мирклворт, оставшаяся было на берегу, рванулась к своему чаду:
— Выплюнь сейчас же, маленький негодник! Вот заболеешь мореитом, все зубы выпадут. И иголки. У-у-у! Почему у меня не маленькая миленькая девочка-ежиха, а это непоседливое чудовище!
Увидев приближающуюся мать, Кеглюн задал деру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80