— Сзади слева атакуют истребители! — с тревогой доложил стрелок-радист сержант Журавский. Он не успел закончить доклад, как яркие нити трассирующих пуль и снарядов протянулись между нашими самолетами, под нами промелькнули две пары Me-109. Первая атака «мессерам» не удалась.
Еще несколько секунд, и бомбы полетели вниз. Вплотную подхожу к самолету командира звена, то же делает и лейтенант Михеев. Сразу же командир звена Белокобыльский переводит свой самолет в крутое снижение; прижавшись к нему с двух сторон, мы следуем за ним, на большой скорости переходим на бреющий полет, землей прикрываясь от атак снизу. Немцы парами атакуют нас сверху сзади, но с дальних дистанций; дружным огнем наши стрелки отражают атаки.
На аэродром мы вернулись благополучно.
Не только мы в этот день «понюхали пороху». Везде наши экипажи встречали сильный огонь зенитной артиллерии противника, тесно взаимодействовавшей с истребительной авиацией. Враг умело использовал хорошие летные качества своих истребителей Me-109 для прикрытия танковых и моторизованных колонн на марше.
Наши потери в день 26 июня были большими. Не вернулись на базу самолеты с экипажами лейтенантов Николая Бородина, Бориса Кондратьева, Леонида Сумцова, Ивана Долголенко, Константина Чуевского, Евгения Борисенко, Владимира Шульгина, Ивана Дубровина, Виктора Купало, Евгения Врублевского, Александра Комочкова и командира нашей эскадрильи капитана Василия Лизунова.
Тяжело переживал полк эти первые и большие потери. Особенно тяжело было женам, родным, которые толпой встречали нас за воротами аэродрома. Те из них, чьи мужья и сыновья не возвратились с задания, дотемна бродили у проходной аэродрома. Нестерпимо больно было видеть их наполненные слезами глаза, с надеждой и тоской встречавшие каждого выходящего с аэродрома летчика. Дольше всех у аэродрома оставалась небольшая сухонькая пожилая женщина, свой горестный «пост» она покидала только тогда, когда в сгустившихся вечерних сумерках кто-либо из женщин силой уводил ее. Это была Акулина Ивановна, мать Леонида Сумцова, сбитого истребителями противника при бомбежке железнодорожного моста в Гродно.
Мы как могли успокаивали ее, уверяли, что Леня скоро вернется…
— Дорогие мои сынки, — говорила она, — спасибо вам за добрые слова, но я не слепая. Горите вы там как в огне… Уж я чуток подежурю тут, может и впрямь Ленечка вернется домой, чует мое сердце: хоть и случилась беда, но он живой. Вы уж бейте крепче поганого фашиста и за себя и за Леньку моего.
Предчувствие материнского сердца сбылось, через несколько дней Леонид вернулся в часть — с обожженным, распухшим до неузнаваемости лицом и обгорелыми руками, но живой. Счастье матери было безграничным.
К нашей радости, многие из экипажей сбитых самолетов, в том числе Бородин, Борисенко, Шульгин, Купало и Лизунов, вернулись в свою часть. У тех жен и матерей, чьи мужья и сыновья еще не вернулись, появилась надежда, что они тоже придут домой.
К утру 25 июня фашистская танковая дивизия прорвалась к городу Вильно. В районе Михалишки противник высадил большой десант. Полку было приказано эшелонированными ударами звеньев бомбардировать это вражеское соединение на дорогах Строванники — Вильно и Троки — Вильно.
Истребители врага не успели подтянуться к Вильно, а немногочисленные зенитные пулеметы не были помехой прицельным ударам наших бомбардировщиков.
Не помню, кто первый после бомбометания снизился до бреющего и огнем пулеметов стал уничтожать гитлеровцев. Его примеру последовали все остальные группы. Отбомбившись, самолеты поочередно снижались и беспощадно расстреливали метавшегося в панике по обочинам дороги врага. В азарте некоторые экипажи оставляли поле боя, лишь когда до последнего патрона расстреливали свой боекомплект.
Живой силе десанта был нанесен огромный урон. Систематические воздушные налеты противника на Смоленский железнодорожный узел и наш аэродром вынудили полк перебазироваться на полевой аэродром у города Ельня. Размокший грунт, отсутствие горючего и боеприпасов не позволили нам сразу же начать боевые вылеты с этой полевой площадки. Первые дни базирования на новом месте были неспокойными. Из-за слухов о высадке в некоторых местах немецких десантов мы вынуждены были своими силами нести оборону нашего аэродрома и лагеря, круглосуточную изнурительную боевую вахту: летчики и техники — в окопах, а штурманы и радисты — в пулеметных турелях самолетов.
Через несколько дней мы были полностью обеспечены горючим, достаточным количеством бомб и боеприпасами к пулеметам. Перебазировавшийся в Ельню один из аэродромных батальонов взял на себя полное обеспечение полка и охрану аэродрома.
Для прикрытия аэродрома от возможных налетов бомбардировочной авиации противника нам придали истребительную эскадрилью, вооруженную самолетами МиГ-3 (высотно-скоростной перехватчик конструкции А. И. Микояна и М. И. Гуревича). Летчики этой эскадрильи были очень молоды и не имели достаточного опыта. Полевой аэродром даже после небольших дождей сильно размокал, а частые полеты немецких разведчиков в сторону Москвы вынуждали истребителей подниматься в воздух даже когда летное поле было непригодно для полетов. МиГ-3 имел переднюю центровку, взлеты на нем с раскисшего грунта зачастую заканчивались серьезными поломками. Эскадрилья скоро осталась практически без самолетов.
Переправы на березине
28 июня из-за отсутствия свежих данных об обстановке на Западном фронте боевые действия полка были перенесены на вторую половину дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106