Плюс еще следы от ножей, тонкие и аккуратные по сравнению с остальным. На правой руке у меня только один шрам — ерунда по сравнению с левой. И есть еще шрамы под синей юбкой и темными колготками. Шелку все равно, натягивают его на гладкую кожу или на шрамы. Нет, я заработала право быть параноиком.— Какого именно предка хотите вы поднять и зачем? — спросила я с приветливой улыбкой, но улыбка получилась не слишком натуральной. Надо бы поработать над техникой улыбки в разговоре с посетителями.Он тоже улыбнулся, и его глаза не улыбались. Улыбка в ответ на улыбку, ничего не значащая мимика. Он снова потянулся за кофейной чашкой, и тут я заметила у него какую-то тяжесть в пиджаке слева спереди. Наплечной кобуры у него не было — ее бы я заметила сразу, но в левом нагрудном кармане лежало что-то потяжелее бумажника. Это могло быть чем угодно, но первая мысль у меня была простая: ствол. А я приучилась доверять первой мысли. Параноиком становишься именно тогда, когда тебя хотят убить.Мой пистолет был у меня в кобуре под левой рукой, что уравнивало положение, но мне не хотелось превращать свой кабинет в салун Дикого Запада. У него пистолет. Может быть. Вероятно. Вообще говоря, это с тем же успехом может быть и портсигар, но я готова была держать пари на что угодно — это оружие. И оставалось либо сидеть и уговаривать себя, что я ошиблась, либо действовать, исходя из того, что я права. Если я ошиблась — потом извинюсь. А если нет — ну, тогда я останусь жива. Лучше быть грубой и живой, чем вежливой и мертвой.Я прервала его рассказ о родословном древе — честно говоря, я его почти не слышала. Все мое внимание было обращено на тяжесть, оттягивающую его карман. Пока я не узнаю, пистолет это или нет, все остальное не важно. Улыбнувшись — и заставив на этот раз улыбку дойти до глаз, — я спросила:— А чем вы занимаетесь, мистер Харлан?Он сделал чуть более глубокий вдох, чуть пошевелился в кресле. Только этим и проявилось его напряжение — если можно так назвать. Первое искреннее, человеческое движение. Вообще-то люди ерзают — он этого не сделал.Людям не нравиться иметь дело с теми, кто поднимает мертвецов. Почему — понятия не имею, но мы вызываем в людях нервозность. Харлан не был нервозным — он вообще был никаким. Просто сидел напротив, глядя на меня приветливо и пусто леденящими неопределенными глазами. Я готова была ставить на то, что он врал о цели своего визита и что он принес с собой оружие.Лео Харлан нравился мне все меньше и меньше.Я медленно поставила чашку на стол, не прекращая улыбаться. То есть освободила руки — это этап номер один. Этап номер два достать оружие — я надеялась, что до этого дело не дойдет.— Я прошу вас поднять одного из моих предков, миз Блейк. И не вижу, какое к этому имеет отношение мой род занятий.— Сделайте мне приятное, — попросила я, все еще улыбаясь, но сама чувствуя, как тает улыбка вокруг глаз.— Почему я должен делать вам приятное? — спросил он.— Потому что иначе я откажусь браться за ваше дело.— Мистер Вон, ваш хозяин, уже взял у меня деньги. Он согласился от вашего имени.Я улыбнулась, на этот раз неподдельно.— Берт на самом деле всего лишь бизнес-менеджер «Аниматорз инкорпорейтед». Большинство из нас — полноправные партнеры, как в адвокатской конторе. Деловой частью работы по-прежнему занимается Берт, но он уже мне не хозяин.У него лицо стало еще спокойнее, если только это возможно, еще непроницаемее. Оно стало похоже на плохую картину — такую, где соблюдена вся техника, но нет ощущения жизни. Те люди, у которых я наблюдала такое умение, были довольно страшными экземплярами.— Я не знал об изменении вашего положения, миз Блейк.Голос его стал на тон ниже, но оставался таким же пустым, как и лицо.Во мне уже сработали все сигналы тревоги, плечи напряглись от желания выхватить пистолет. Руки потянулись вниз непроизвольно — лишь когда его руки легли на подлокотники кресла, я сообразила, что делаю. Мы оба выбирали наилучшее положение для выхватывания оружия.Вдруг в комнате стало напряженно — будто ударила тяжелая невидимая молния. Сомнений более не оставалось. Я видела это в его пустых глазах, в едва заметной улыбке на лице. Настоящей, не фальшивой улыбке, не притворной.Секунды отделяли нас от самого реального действия, которое может один человек предпринять в отношении другого. Мы готовы были друг друга убить. Я смотрела не в его глаза, а на корпус, ожидая движения. Мы оба уже знали точно.В этом тяжелом, тугом напряжении его голос прозвучал как камень, упавший в глубокий колодец. Такой голос, что я чуть не схватилась за оружие.— Я — киллер на контракте, но явился сюда не за вами, Анита Блейк.Я не отрывала глаз от его плеч и корпуса, напряжение не ослабло ни на йоту.— И зачем мне это знать?Я сказала это еще тише, чем он, почти на уровне дыхания.— Потому что я не приехал в Сент-Луис убивать кого-нибудь. Я действительно имею интерес поднять своего предка из мертвых.— Зачем? — Я все так же не отрывала от него глаз.— Даже у наемных убийц может быть хобби, миз Блейк.Голос у него был абсолютно нормальный, но тело — совершенно неподвижно. Я как-то вдруг поняла, что он старается меня не напугать.Тут я позволила себе бросить беглый взгляд на его лицо. Все такое же пустое, неестественно неподвижное, но и еще что-то... какой-то след юмора.— Что такого смешного? — спросила я.— Я не знал, что явиться к вам на прием — значит искушать судьбу.— Что вы хотите этим сказать?Я пыталась удержать остроту напряжения, но она ускользала. Он говорил так обыкновенно, так обыденно, что трудно было удержаться за мысль выхватить пистолет и разнести собственный офис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23