– Что за... – Речник застыл на месте, повернувшись в сторону тени и тараща глаза на японца в черном, будто перед ним был огненный столп. Выкатив глаза и сжав кулаки, он спросил:– Тебя еще откуда черти принесли?– Из ада, – ответил Хиро.Рука японца взлетела и описала дугу поперек шеи хорьколицего, и тот отшатнулся, будто ему выпустили дым в лицо. Он открыл рот что-то сказать, но не издал ни звука, только одинокая слезинка крови стекла по дрожащему подбородку, а потом шея его раскрылась алым артериальным фонтаном.Хиро повернулся и был на середине сходни раньше, чем тело грохнулось на палубу.
* * *
Люстра взорвалась, и ураган звездной пыли обрушился на камбуз.Потом вернулась тьма, и Бернардо Сабитини закружил вокруг толпы как разъяренный бык, автомат в его руке дымился, как головня, мясистая голова дергалась в сторону потрепанных пирующих речников, разбитых пуншевых чаш, разорванных воздушных шариков и перепуганных проституток в кричащих маскарадных костюмах, сбившихся по углам. Камбуз был не меньше небольшого ангара, стены поднимались как ребра металлического кита. Пустые пивные бочонки лежали рядами, как погибшие солдаты. В воздухе пахло спиртным, вареной рыбой и сексом. Когда появился толстяк, на камбузе был почти весь экипаж. Не меньше дюжины мужчин и полудюжины шлюх, многие спали непробудным сном, свалившись на заваленные пустыми тарелками и объедками столы. Кое-кто еще был одет в смятые маски арлекинов и цветные маскарадные костюмы вчерашнего вечера. Вечеринка явно шла всю ночь, и еще не для всех гуляк она закончилась, когда появился Бернардо, паля в потолок из автомата.Бернард о ревел буйволом, мозг его кипел от ярости. Плевать ему было, что это Mardi Gras, последний день масленицы, что это время карнавала, и что каждый член экипажа либо пьян, либо с похмелья, либо отключился. Он только хотел сожрать этого Слаггера и извергнуть через задницу в сортир.Как-хотел бы этого и Федерико.– Я чую ИРЛАНДЦА! – заорал Бернардо и выпустил в потолок еще одну очередь.Рявкнул автомат, и вспышки ярко-голубого пламени вылетели из идущих по потолку труб. Толпу всосало в палубу, как в зыбучий песок, потолок хлопал, трещал, взрывался, осыпая вниз дождь стеклянных осколков и плиток. Шлюхи ползли к дверям, пьяные речники вжались в палубу. Кто-то кричал. Автомат внезапно замолк в руке Бернардо, горячий, как уголь.Толстяк прошел к дальней стене камбуза, к столам, покрытым нержавеющей сталью, и ржавым бочкам с тухловатой водой. Члены команды сбились у переборки со стороны штирборта, блуждающие их глаза остекленели и остановились на толстяке. Кто-то из проституток пополз к заднему выходу, на ходу натягивая на себя одежду.– Чего ты прицепился? – крикнул кто-то похрабрее. – Нет здесь ирландцев!– Отпустите дам! – заорал еще кто-то.Бернардо ухом не повел. Он устал, устал от неимоверного горя, от disgrazia Здесь – беда (итал.).

, а больше всего устал от несмолкающего голоса Федерико, шепчущего, щекочущего шрам под ребрами Бернардо: «Убей их всех, убей ради меня, fratello» Гнев и безумие горячим электрическим током текли по толстой руке Бернардо в кисть, держащую автомат. Он повернулся к толпе со свежим магазином в автомате и приготовился стрелять.– Не делай этого, толстяк!Голос донесся с другого конца камбуза.Бернардо повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как из бочки вырос человек.Это случилось так быстро, что трудно было сразу понять, и Бернардо на момент застыл, глядя на коренастую фигуру Джо Флада, рвущуюся к нему среди груд конфетти, воздушных шаров, рачьих панцирей и прочего мусора, и пистолет он держал в двух руках в классической боевой стойке, и он улыбался, с этого сукина сына текла вода и он улыбался, наводя мушку на толстяка и открывая огонь.Бернардо нырнул в укрытие – молниеносно для такого толстяка, – и пули взрыли за ним паркет, сверкнули фейерверком, эхо выстрелов заполнило камбуз, отчаянно завопили пьяные речники и шлюхи. Бернардо грохнулся о кормовую переборку, автомат случайно выстрелил, сбив ряд масленичных морд из папье-маше, штукатурные лица взорвались осколками и пылью, Бернардо вопил, держась за бок, под ладонью было горячо и влажно, царапина горела, как ужаленная, и все это вертелось в мозгу колесом.– ИР-Р-Р-Р-РЛААААНДЕЦ!Голос Бернардо сорвался на что-то между рычанием и визгом, он поднялся на колени, прячась за пустым бочонком. На той стороне камбуза Джо Флад уже выбрался из укрытия и бежал к кормовой двери. Бернардо сплюнул кровь, глядя, как Джо исчезает во внутренностях буксира. «Добудь его, fratello, сожри его живьем, проглоти его!» Поднявшись на ноги, Бернардо перевел дух и зашлепал через зону военных действий к кормовому выходу.Проскочив сквозь двойные двери, он оказался в тускло освещенной кладовой. В углу был люк, и металлические ступени вели сквозь него на нижнюю палубу. Бернардо бросился вниз, вставляя по дороге новый магазин в автомат, вылетая в грохочущий хаос турбин, кислотную вонь дизелей и въевшейся грязи. Сердце колотилось, напряжение от раны было для его огромной туши неимоверным испытанием, но голос Федерико не смолкал, и шрам под ребрами горел, как раскаленный металл.Убей его!Слетев вниз, Бернардо оказался в узком коридоре из стальных ферм. Шум донесся с конца коридора за машинным отделением – шаркающий, шарящий звук – и металлический щелчок. Бернардо взвел автомат и направился к последней двери налево, где истертая табличка была прикручена к древней двери, чуть приоткрытой, залитой красным светом забранной сеткой лампы. «Служебное помещение» – было написано на табличке. Бернардо не понял этих английских слов, но почему-то он знал, что сейчас все решится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96