На левом бедре Хэйзел носила меч в узорных металлических ножнах. Сейчас он лежал на полу рядом с хозяйкой. Вполне нормальный меч — удобный, не слишком длинный, но достаточно тяжелый, чтобы быть серьезным оружием в руках девушки. На полу рядом с Хэйзел валялись разбросанные части пулевого оружия. Оуэну казалось, что из такого количества деталей можно собрать несколько экземпляров. Надо же, до чего сложная штука!
Чувства Оуэна по отношению к древнему пулевому оружию из арсенала «Последнего Оплота» были весьма противоречивы. Эти игрушки ни в какое сравнение не шли с мощным лучевым оружием, но зато и не требовали двухминутной подзарядки. А если учесть, что в автоматическом режиме они выпускали в минуту несколько сотен пуль, можно было и совсем забыть об их малой мощности. Хэйзел просто влюбилась в это новое (или правильнее все-таки сказать «старое»?) оружие и при каждой возможности превозносила его до небес. Она таскала при себе сразу несколько пулевых пистолетов, а все карманы ее оттопыривались от патронов. Но заразить Оуэна своей страстью ей пока не удалось. Да, он носил при себе пистолет, так же, впрочем, как и дисраптер, но хотел сначала проверить его в настоящем бою. В глубине души он подозревал, что Хэйзел любит эту игрушку просто потому, что ее можно разобрать на множество блестящих частей.
А когда дело доходило до драки, Оуэн предпочитал всему свой верный меч. Он считал холодную сталь лучшим ответом на все вопросы. Меч никогда не заедало, у него не кончались патроны, и не надо было ждать две минуты, пока он подзарядится.
— Ты скоро выжмешь себя досуха, — заметила Хэйзел, не отрываясь от своего занятия. — Никогда не видела, чтобы человек столько времени проводил в сортире. Проверь лучше оружие — это успокаивает.
— Меня — нет, — сказал Оуэн. — На этом чертовом корабле меня ничто не может успокоить. Включая тебя.
— Ты не перестаешь удивлять меня, аристократик. Я видела тебя в деле. Видела, как ты хладнокровно сражался, не имея ни единого шанса на победу. В тот момент я даже за все сокровища Голгофы не хотела бы оказаться на твоем месте. А ты победил. Ты происходишь из семьи величайших в Империи воинов. Но стоит выдаться минуте ожидания, и ты начинаешь нервничать, как монахиня в доме свиданий.
— Я не воин, — убежденно сказал Оуэн. — Я — историк, который временно — и под давлением обстоятельств — вынужден выступать в роли солдата-мятежника. На самом деле я жду не дождусь, когда восстание закончится и мне можно будет вернуться домой, к привычному образу жизни. Я снова стану малоизвестным ученым, и никто даже вспоминать обо мне не будет, разве что изредка позовут на какой-нибудь симпозиум. Сам не знаю, зачем я ввязался в эту авантюру.
— Ну, во-первых, это была твоя собственная идея, — сказала Хэйзел. — Кому же еще отдуваться, как не тебе? Вот меня здесь действительно быть не должно. Ведь я до сих пор не уверена, что твой гениальный план сработает.
— Так что же ты тогда здесь делаешь?
— Кто-то же должен прикрывать тебе спину. Кроме того, я просто устала ждать у моря погоды. Сплошные разговоры, никаких удобств и полное бездействие — нет, это не для меня! Еще немного — и я бы свихнулась от скуки.
— Я заметил, — сухо сообщил Оуэн. — Но можешь мне поверить, план сработает. Его многократно обсуждали, и даже хайдены согласились, что это хороший план. Как раз то, что нам нужно, чтобы начать восстание. О нас заговорит вся Империя!
— Ясное дело. Все включат свои визоры и будут смотреть, как нас размазывают по стенке. Возможно, эту передачу даже повторят и покажут особенно впечатляющие куски в замедленном режиме.
— Ну и кто же из нас нервничает?
— Ты. Я просто практична.
— Так же, как и я. Именно поэтому мой план — это лучший способ заявить о нашем существовании. В открытом бою нам не победить. У противника намного больше солдат, кораблей и оружия. Поэтому мы совершим внезапный налет и ударим Империю по ее больному месту — по карману. С помощью хайденов мы сможем обойти защиту Голгофы, проскользнуть в Главное управление по сбору налогов и церковной десятины, провернуть наше маленькое дельце и удрать, пока никто нас не обнаружил. Если ты хоть немного подумаешь, то поймешь, что это очень изящное решение. Мы переведем всю сумму на заранее подготовленные повстанцами счета, а потом сотрем и запутаем всю оставшуюся в компьютере информацию. И таким образом мы не просто ударим по карману Империю и церковь, не только пополним фонды восстания, но и приобретем себе союзников, среди населения. Как только люди увидят, что благодаря нам Империя не в состоянии взимать с них налоги (по крайней мере, пока не приведет все в порядок — а на это уйдет не один год), они наверняка превратятся в наших друзей. Хэйзел, ты бы хоть вид сделала, что тебе интересно! Ты ухитрилась прогулять почти все заседания, но сейчас я все-таки должен объяснить тебе, что мы собираемся делать.
— А зачем? Покажи мне противника и больше ни о чем не думай. И будь этот противник хоть имперским стражем, все равно он покойник. Я и раньше дралась неплохо, но теперь, после Лабиринта, мне сам черт не страшен. У всех нас появилась масса новых способностей, и мне не терпится испытать их в деле.
Оуэн тихонько вздохнул.
— Мы уже не простые бойцы, Хэйзел. Нравится тебе это или нет, но мы теперь превратились в лидеров нового восстания. А если налет на Голгофу увенчается успехом, мы станем героями. К нашему движению присоединятся целые толпы добровольцев. Подпольщики Голгофы поверят нам и пришлют людей и оружие. Империя уже пыталась избавиться от нас, Хэйзел, но мы выжили и стали последней надеждой всех, кто мечтает о свободе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32