Арсений Троепольский ненавидел свинство, хотя и делал вид, что ему на все
наплевать.
Первая дверь справа явственно свидетельствовала о том, что за ней находи
тся жилье внаем, Ц краска облезла, замочек хлипкий, коврика вовсе нет. Тр
оепольский позвонил. За жидкой дверной фанеркой звонок прозвучал неожи
данно громко, будто прямо на площадке. Никто не отозвался, и он снова позво
нил. Звонок опять колыхнул подъездную тишину, слегка разбавленную телев
изионной стрельбой, магнитофонной гульбой и человеческой удалью.
На этот раз Троепольский почему-то насторожился. Что-то вдруг обеспокои
ло его, и, толкнув дверь, он понял, что именно.
Дверь не была заперта, и, весь подобравшись, Троепольский увидел, как разд
вигается черная щель, и темнота квартиры вползает в скудный свет лестнич
ной площадки, смешивается с ним и становится похожей на разбавленные чер
нила.
Он посмотрел в чернильную лужицу, оперся о притолоку и громко позвал в ще
ль:
Ц Федя! Ты здесь?
Никто не отозвался и, рассердившись на себя за невесть откуда взявшийся
страх, от которого стали влажными ладони, он толкнул дверь Ц она и не поду
мала скрипнуть, а он почему-то ждал скрипа.
Ц Федя! Федь, ты живой?!
Хуже всего было то, что заходить в квартиру ему не хотелось Ц не хотелось
, и все тут, хотя этому не было никаких логических объяснений. Он посмотрел
на свои пальцы в перчатках, вцепившиеся в дверь, заставил их разжаться, пр
осунул руку вглубь и зашарил по стене. Ничего не нащупывалось.
Где в этой дурацкой квартире включается свет, а?
Квартира стандартная, сдаваемая внаем, значит, вряд ли кто-то здесь менял
проводку и переносил выключатели. С правой стороны, чуть выше пупка, чуть
ниже грудной клетки, непременно должен быть пластмассовый квадрат.
Ц Федя!
За спиной в бетонной шахте загрохотал лифт, поехал вниз. Арсений просуну
л руку поглубже, и свет наконец зажегся. Он даже зажмурился на секунду Ц т
ак неожиданно это было. Квадратная передняя с вешалкой и резиновым уличн
ым ковриком под ней материализовалась из черной пустоты. На вешалке болт
ались Федино кашемировое лондонское пальто, мятое и пыльное, и куртка с к
апюшоном такой формы, словно в нем долго носили ведро, а потом вынули.
Ц Федь, ты где?!
“Вряд ли он ушел и оставил дверь открытой, Ц быстро подумал Троепольски
й. Ц При всех странностях он все же вполне нормальный человек, а дома у не
го техника, стоимость которой вполне может сравниться со стоимостью это
й квартиры”.
Направо был коридорчик в два шага, налево, кажется, кухня.
Ц Федя, черт тебя возьми!
Троепольский заглянул в кухню Ц голое окно, нагромождение какой-то пос
уды на столе, козлоногая табуретка, черная тень от нее лежала на линолеум
е, и никакого Феди.
Ощущение опасности стиснуло горло, а потом стекло вниз по спине. Волосы н
а затылке встали дыбом.
Что-то размеренно капало в глубине квартиры, и ему казалось, что капает у
него за спиной, а там ничего не могло капать! Он нетерпеливо повел шеей, тр
усливо кося глазами за плечо. Щека, шершавая от вечерней щетины, прошурша
ла по воротнику куртки, ему показалось, что прошуршала очень громко.
Какой-то посторонний звук, Арсений явственно расслышал. Какой-то очень с
транный повторяющийся посторонний звук.
Шипение? Шорох?
Он резко повернулся и настороженно обвел глазами квадратную переднюю. В
се та же куртка, тот же коврик и разномастные ботинки, наваленные горой в у
глу.
Троепольский потер затылок, стараясь ослабить давящий обруч паники, и сд
елал два шага, преодолев коротенький коридорчик.
В комнате было совсем темно, даже не слишком понятно, есть ли там окно, и ес
ли есть, то где оно. Правой рукой он опять зашарил по обоям.
Ц Федя! Ты тут или тебя нет?!
Собственный голос показался ему чужим, и в тишине, которая наступила пос
ле этого бессмысленного вопроса, Арсений снова услышал тот самый размер
енный звук. Он стал ближе и явственнее.
Что-то здесь не так.
Надо уходить отсюда. Прямо сейчас. Надо выйти на лестницу и вызвать милиц
ию.
Пальцы вдруг наткнулись на пластмассовый квадрат, и в эту секунду в кром
ешной темноте, к которой уже стали привыкать глаза, произошло какое-то дв
ижение, словно сгусток тьмы метнулся на него. Метнулся… и задел. Арсений о
тшатнулся, чувствуя, как от первобытного страха пустеет в голове, и что-то
слабо ударило его в висок, как будто смазало. Очки упали, и, кажется, он наст
упил на них. Темный силуэт рванулся мимо него, и за спиной погас свет. Стал
о черно.
Отдаленный удар, размеренная дробь, и больше ничего.
Совсем ничего.
Без очков в темноте он ничего не видел Ц вот такая особенность его зрени
я. Он не был фатально близорук, так, слегка, как все много читающие и пишущи
е люди, но в сумерках становился слепым, как крот.
Впрочем, говорят, что крот, хоть и слеп, все же как-то ориентируется в темно
те. Арсений Троепольский в темноте мог только стоять. Двигаться не мог.
Размеренный звук, к которому он прислушивался десять секунд назад Ц нет
, не десять, какие там десять, три секунды назад! Ц пропал и больше не повто
рялся. Спина и ладони были мокрыми.
Черт побери все на свете, что здесь происходит?!
Рассердившись на себя за свою панику, беспомощность и еще за то, что ничег
о не видит, он снова зашарил по стене, нащупал пластмассовое и квадратное
и нажал.
Свет послушно зажегся. Словно все в порядке.
Будто так и надо.
Большая квадратная комната. Облезлый шкаф, коричневый диван, обои на каж
дой стене разные. С правой стороны Ц громадный письменный стол со стекл
янной столешницей, неуместный до такой степени, что хотелось протереть г
лаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13