И в тот же вечер Ковалев снес в контору заявление:
«Прошу освободить меня от должности машинисга подземного комбайна. Я пенсионер, инвалид 2-й группы и по состоянию здоровья не могу работать на вредном производстве.»

9.

В ЭТИ дни комбайн пересекал опасную зону. Неприятности ожидались ежеминутно, Котов был настороже, и все же беда пришла неожиданно.
Было около трех часов дня, смена подходила к концу. Ковалев сидел слева за управлением. Котов стоял справа у смотрового окошечка и с энтузиазмом рассказывал, что слегка переделанный комбайн можно направить отвесно вниз и произвести очень важную для науки разведку на глубину до 70 и даже до 100 километров. Это было интересно, но сомнительно, и Ковалев слушал невнимательно, он разомлел от жары и поглядывал на часы чаще, чем нужно.
И тут грянул удар. Но какой! Как будто паровой молот рухнул на комбайн. Металл загремел оглушительно. Так гремит пустой котел под ударами клепальщиков.
Ковалев кинул взгляд в окошечко. Кварц помутнел, каменная стена была застлана дымкой. Ковалев понял: впереди открылась трещина, из нее бьет горячий пар, кто знает, под каким давлением. Герметическая кабина пока в безопасности, но под машиной пар выбивается на конвейер и в лавопровод. Хорошо, если все рабочие в скафандрах, а если кто-нибудь вздумал снять шлем…
И Ковалев дал сигнал тревоги. Завыла сирена, покрывая колокольный гул металла и свист пара. Послышался топот ног – рабочие спасались в укрытие. Ковалев положил руку на тормоз и вопросительно взглянул на Котова. При катастрофе самое важное – дисциплина. Если нужно прыгать с парашютом, командир корабля сам подаст команду.
Но Котов не думал о бегстве. Он потянулся к кнопке с буквой «Ц» – включил насос цементного раствора. К сожалению, это была попытка с негодными средствами. В стенку комбайна ударил каменный дождь. Газы легко выдували цемент, вышвыривали подсушенные комья и брызги, забивая глотку цементного насоса. Снова комбайн наполнился звоном, лязгом, щелканьем, гулом избитого металла. Конструктор крикнул что-то. Ковалев разобрал одно слово: «Телом!»
Мгновение Ковалев недоумевал. Что значит «телом»? Вылезти и заткнуть трещину телом, как пулеметную амбразуру? Но ведь здесь давление – десятки атмосфер, его не удержишь, пар отшвырнет, разорвет на части… Потом он понял – речь идет о теле комбайна Его стальными боками Котов хотел загородить выход пару.
И Ковалев снова взялся за рукоятку. Раздумье заняло две секунды. Снова зажужжали, застрекотали проворные искры. Да, это было правильное решение, единственный выход. Нельзя было отводить комбайн, отдавая лавопровод горячему пару. Даже если бы этот пар позже удалось использовать, поставив у выхода турбины, вся работа была бы загублена, для выпуска лавы пришлось бы строить новый тоннель.
Только выдержит ли комбайн, выдержат ли домкраты, продвигающие его, выдержат ли гнезда, в которые они упираются, выдержат ли швы облицовочных плит? Если что-нибудь сомнется, погнется, застопорит, если пар пересилит, – машина превратится в груду лома, а каждый рычаг в смертоносный клинок, и люди будут искромсаны в хаосе рухнувшего металла.
Кажется, начинается… Вот уже струйка пара с шипением бьет сверху из невидимой щели. С герметичностью покончено… Грохочущие удары… Нет, все в порядке. Это сорвался срезанный искрой камень, за ним другой, третий… Выступы сбиты, теперь предстоит самое трудное. Перед комбайном освободилось пространство, пар ринулся туда. Нужно продвинуться на 20 сантиметров и вытеснить пар… Рычаг вперед… Машина дрожит, напрягаясь, Ковалев ощущает эту дрожь. Как это непохоже на воздушные катастрофы, где все решают секунды. Воздушный бой напоминает фехтование, этот подземный похож на схватку борцов-тяжеловесов – двух почти равных по силе богатырей, которые стараются сдвинуть друг друга.
Кто возьмет: вулкан-богатырь или люди со своей богатырской машиной?
Кажется, машина сильнее. Дрожа всем корпусом, она продвигается вперед сантиметр за сантиметром. Но вот ответный выпад. Ковалев видит, как в замедленной съемке, что правое окошечко вдавливается внутрь, металл вздувается пузырем, расходятся пазы… Котов пытается удержать его – наивный человек! Что он может сделать со своей мышиной силой там, где сдает сталь? Ковалев отталкивает его вовремя. Кварц вылетает и разбивается вдребезги о заднюю стенку. Кабина тонет в густом желтоватом дыму. Ковалев успевает открыть герметическую дверь, и пар устремляется туда. Теперь нельзя его удерживать, пусть выходит наружу. Дверь открыта, но давление в кабине все еще велико… Пар пробивается через выдыхательный клапан, щекочет ноздри едким сернистым запахом. Глаза слезятся, в горле першит, очки запотели… Ничего не поделаешь, надо терпеть… 20 сантиметров выиграны, но они не принесли победы. Трещина еще не закрыта, может быть, удастся закрыть ее, сделав еще один шаг. Значит, приступаем к новому циклу. Зубья вперед… Искра!
Котов исчез из поля зрения. Радиомикрофон доносит хриплые вздохи. Включив искру, Ковалев отправляется на поиски. Конструктор сидит в углу, словно прижатый силой пара. Но, видя машиниста, он машет рукой вперед… только вперед…
Слезы заливают глаза, от кашля нельзя вздохнуть. Ковалев щедро выпускает кислород. Что получится в скафандре из кислорода и горячего сернистого газа? Некогда думать об этом. Снаружи треск. Что такое, гнутся зубья? Значит, они уже прикрывают трещину. Тогда надо подать их назад, чуть-чуть, иначе будет худо. Продвигаться не по 20, а по 10 сантиметров. Так дольше, но надежнее. Терпеть и не торопиться – таков стиль работы в подземном комбайне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38