Так что не волнуйтесь, отметьте, где надо, и оставьте меня в покое.
Потом, очевидно, чтобы смягчить свое хамство, добавил:
- Извините, хлопот полон рот, Настя в больнице, а тут еще мать заболела.
Я повесила трубку и стащила варежки. Интересно, где это 1269-я больница? Оказалось, в Перово, причем в двух шагах от метро, я даже не успела замерзнуть, только вдохнула пару раз ледяной воздух.
И снова женщина в окошке с табличкой “Справочная” принялась ворчать:
- Звягинцева, Звягинцева… Палец с обломанным ногтем медленно скользил по строчкам.
- Нет такой, - вздохнула служащая. Я удивилась и обозлилась до крайности. Ехала черт знает куда и совершенно зря. Ну нет, я так просто не отстану.
Войдя в здание метро, я опять принялась названивать Насте домой. И снова трубку сняли лишь на пятнадцатый гудок, и вновь злой голос рявкнул:
- Что надо?
- Простите, недавно звонила вам, я медсестра из Склифа.
- Что еще? - пробормотал мужчина.
- Боюсь, не правильно записала номер клиники, куда перевели Звягинцеву.
- 1269-я, - гавкнул мужик.
- Ее там нет, - спокойно парировала я. Воцарилось молчание. Потом парень, сбавив тон, пробормотал:
- Вы что, интересовались в больнице?
- Конечно.
- Зачем?
- Мы несем ответственность за больную и обязаны удостовериться, что она госпитализирована надлежащим образом.
- Подождите, - буркнул мужик. Пару минут спустя в трубке зажурчал сладкий дамский голос:
- Ax, дорогая, простите великодушно. Сын окончательно растерялся. Настенька больна, я захворала, вот он все и путает. Лежит она в 874-й больнице, на Варшавском шоссе, в третьем корпусе, палата 213. Не беспокойтесь.
- Спасибо, - пробормотала я и повесила трубку. 874-я больница! Каким же идиотом следует быть, чтобы перепутать два таких непохожих номера, как 1269 и 874!
Кипя негодованием, я поехала домой. Замерзла и проголодалась я ужасно, а Варшавское шоссе так далеко от дома.
Приехав, я быстренько выпила подряд три чашки чая и почувствовала, что начинаю согреваться. Потом покормила Юлю, сунула в духовку сляпанный наскоро кекс и решила чуть-чуть отдохнуть у телевизора. Программа обещала обожаемых мной “Ментов”, и я в предвкушении удовольствия устроилась в кресле. Милый детектив, чашечка ароматного кофе, пара шоколадных конфет… Ну что еще надо человеку для счастья? Только одно - чтобы его не трогали, и, честно говоря, я не ожидала неприятностей. Сережка уехал на два дня в Петербург, Катя дежурит, Юлечка спит, а Кирюшка корпит над уроками…
Но не успела на экране появиться знакомая заставка, как в комнату всунулась растрепанная голова, и Кирюшка трагическим шепотом произнес:
- Все, пропал!
- Ну, что еще? - весьма недовольно пробормотала я, смотря одним глазом на экран, где Ларин как раз обнаружил очередной труп.
- Пропал, - повторил Кирюшка и отчаянно зашмыгал носом.
Поняв, что спокойно посмотреть кино не удастся, я с сожалением покосилась на телевизор и безнадежно поинтересовалась:
- В чем проблема?
- Задали…
- Только не алгебра, - быстренько прервала я его, - я ничего не смыслю в математике.
И это святая правда. В школе, правда, у меня всегда была тройка, поставленная жалостливой учительницей. Честно говоря, подобная оценка моих знаний была явно завышена, так как даже таблица умножения мне оказалась не по зубам. Считаю я отвратительно и, умножая 15 на 20, каждый раз получаю разный результат. Впрочем, за пределами моего понимания остались физика, химия, астрономия, геометрия. Кстати, и по истории я никогда не могла запомнить дат, а в биологии - всяких членистоногих, земноводных и пресмыкающихся…
Знания, вынесенные мною из школы, были настолько хрупки и малочисленны, что подходить ко мне с просьбой помочь в выполнении домашних заданий было просто бессмысленно. Но Кирюшка все же не терял надежды и ныл:
- Ну, Лампочка, подскажи…
Выяснилось, что учительница литературы задала сочинение на тему: “Как бы я поступил на месте городничего” по бессмертной пьесе Н.В. Гоголя “Ревизор”.
- Как? - вопрошал Кирюшка. - Как поступить?
- Ну, - предложила я, - уволь всех чиновников, искорени взяточничество и посади Хлестакова в тюрьму!
- Ладно, - охотно согласился мальчик и убежал.
Не ожидая, что меня так быстро и легко оставят в покое, я поуютнее устроилась в кресле и принялась наслаждаться успевшим остыть кофе и детективом.
Глава 4
Больница на Варшавском шоссе выглядела отвратительно. Старое, облупившее здание дореволюционной постройки, явно знававшее лучшие времена. Когда-то вход украшали скульптуры, теперь же от них остались лишь постаменты.
Внутри - ничего похожего на Склифосовский или на чисто вымытый вестибюль ЦИТО. На полу - грязь, а окошко справочной - закрыто. Я подошла к скучающей гардеробщице и поинтересовалась:
- Третье отделение где?
- Я не нанималась на вопросы отвечать, - завела баба, - зарплата копеечная, со всеми языком болтать недосуг, кто за справки деньги получает, тот пусть и работает.
Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Ну не проще ли сказать коротко: “налево” или “прямо по коридору”. Но гардеробщица продолжала брюзжать:
- Шапку не возьму, шарф тоже, потеряются, отвечать придется.
Засунув отброшенные вещи в пакет, я двинулась было к лестнице, но гардеробщица взвизгнула:
- Ишь, хитрая, бахилы одень! Много вас тут ходит, грязь таскает!
- Где их взять?
- Купить! Пять рублей.
Я беспрекословно протянула монетку. Тетка швырнула на прилавок два голубеньких мешочка, явно не новых. Все ясно, вынимает из урны использованные “тапочки” и продает еще раз. Нацепив на сапоги “калоши”, я поднялась по щербатой лестнице, правда, широкой и мраморной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15