Меня усадили в роскошно обставленном холле около раскидистой пальмы.
Я не удержался и потрогал ствол, дерево оказалось настоящим. Обслуживающий персонал был тут невероятно выдрессирован. Пока Нору переодевали, мне принесли кофе, не отвратительный растворимый напиток, а натуральный - арабику. На подносе, кроме изящной чашечки, стояла серебряная вазочка с дорогим печеньем, а еще мило улыбающаяся администраторша предложила мне мужские журналы на любой вкус, от тех, в которых рассказывается про автомобили, до легкой порнографии.
Нору вывезли примерно через час. На хозяйке был незнакомый мне нежно-бежевый халат, волосы ее прикрывала шапочка, похожая на берет.
- Езжай домой, - велела Элеонора.
Сестра, шедшая за креслом, протянула мне саквояж.
- Тут вещи и мобильный.
Я шагнул было к креслу. Честно говоря, я не слишком хорошо понимал, как следует себя вести. Поцеловать Нору? Обнять ее? Но наши отношения никогда не были фамильярными. Она моя хозяйка, а я исполнительный служащий. Но сейчас ей предстоит операция, тяжелая, даже опасная. Просто уйти? Пожать руку?
Нора хмыкнула:
- Ступай, Ваня. Лобызать меня будешь в гробу.
- Ну и глупости вы говорите, - вскипел я.
- Ты просто не видишь своего лица, - веселилась Элеонора. - Ну просто букет в руки - и на кладбище.
Право, я еще не умерла, нет необходимости сейчас размышлять, куда меня приличнее поцеловать в последний раз.
Я тяжело вздохнул: ну разве можно жалеть такого человека?
- Лучше прямо с утра начинай заниматься делом Ермиловой, - напомнила Нора.
Я кивнул. Отчего-то я потерял дар речи. Только сейчас до меня дошло, что, вероятно, я вижу Нору живой в последний раз. Позвоночник дело тонкое, всякое может случиться.
- Поехали, - велела сестре Нора.
Я проводил глазами коляску.
- Кстати, - притормозила Элеонора у двери, - там, в сейфе, завещание, вскроешь в случае чего.
Мне стало совсем не по себе, я кинулся к хозяйке.
- Нора, погодите!
Она обернулась:
- Не надейся, Ваня. Я еще проживу лет сто, не меньше, а потом, отбросив тапки, превращусь во вредное привидение и стану каждую ночь трясти тебя холодной костлявой ручкой, приговаривая: «Ваня, не тухни, работай».
Желание обнять Нору испарилось.
- Чао, - хмыкнула хозяйка и исчезла в коридоре.
Я взял сумку и спохватился:
- Как же поддерживать связь с больной?
Администратор мило улыбнулась:
- Она здорова и, надеюсь, станет еще здоровей, когда выйдет, но одним из условий успеха, в котором никто из нашего персонала не сомневается, является соблюдение полнейшей стерильности и психического спокойствия. Поэтому никакого телефона в палате, телевизора, радио, газет.
- Этак с ума сойти можно! Нора не сумеет бездействовать.
- Мы даем пациентам книги из нашей библиотеки, те, что отобрал психолог, - продолжала девушка, - спокойное, милое чтение: Диккенс, Агата Кристи, Дюма, и никаких современных авторов. Вот моя визитка, звоните на ресепшен, получите полнейшую информацию о здоровье Элеоноры.
Я взял карточку и пошел к машине. Однако, в этой больнице работает необычный персонал. Все медработники, с которыми я до сих пор имел дело, были до смешного суеверны. Фразу: «Никто из нас не сомневается в успехе операции» - они ни при каких обстоятельствах произнести не могли. «Если все пойдет так, как задумано», «будем надеяться на положительную динамику» - вот максимально радужные предположения, сообщаемые, как правило, людьми в белых халатах.
* * *
Утром я с огромным удивлением увидел на кухне Веру и Николая. Парочка сидела за столом, явно собираясь завтракать.
- Вы это едите? - забыв со мной поздороваться, Николай ткнул пальцем в блюдо с мясной нарезкой.
- Тама все свежее, - поспешила оправдаться домработница Ленка, - не сомневайтесь, в хорошем месте беру, кушайте на здоровье.
- Спасибо, но мы такое не употребляем, - хором ответила парочка.
Я сел на свободный стул, взял кусок белого хлеба, положил на него аппетитный кругляш «Докторской» колбасы и открыл было рот.
- Человек зубами роет себе могилу, - каркнул Николай.
От неожиданности я выронил бутерброд и клацнул челюстями, а Ленка перекрестилась.
- Вот ужас-то! - воскликнула она. - Где же такая страсть приключилась? В газете прочитали? Не осталось ее у вас, я тоже бы посмотрела.
- Не в газете дело, - ответил Николай, - я про Ивана речь веду.
- Вы о чем? - спросил я, снова принимаясь за аппетитный сандвич.
Супруги переглянулись.
- Ну, поскольку нам теперь целый месяц' жить вместе… - начала Вера.
Откушенный кусок колбасы выпал у меня изо рта.
- Как месяц! - в ужасе воскликнул я. - Элеонора же вчера говорила о гостинице.
- Она, уезжая отдыхать, - спокойно возразил Николай, - зашла к нам и сказала: «Живите у меня, все-таки вы родня!»
- Да-а? - недоверчиво протянул я. - Странно, однако. Вчера речь шла об отеле.
- Ты ведь ее секретарь, - прищурилась Вера, - следовательно, номер тебе бы снять поручили.
- Верно.
- Ну и что? Отдала Нора такое распоряжение?
- Нет.
- Вот видишь, - засмеялась Вера. - А почему?
- Потому, что совесть ее заела, - закончил Николай, - она поняла, что встретила нас плохо.
Я попытался проглотить бутерброд. Может, оно и так, Элеоноре, как я уже говорил выше, свойственно бурное раскаяние. Сначала она раздавит человека, а потом оплачивает его похороны.
- Да ты позвони ей, - посоветовала Вера, - если 'нам не веришь.
- Мы тебе не помешаем, - сказал Николай, - тихие совсем…
Я молча положил в кофе сахар, одну ложечку, вторую, грешен, люблю сладкое. К сожалению, связаться с хозяйкой я никак не смогу. Ее мобильный лежит сейчас в ящике письменного стола. Нора никому, кроме меня, не рассказала о предстоящей операции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16