Он взвизгнул от удовольствия и выронил свой меч.
— Еще! — крикнул мальчик. — Еще!
Но мать вместо этого сжала его в своих объятиях — он опять напомнил ей Хемонда.
— Иди погуляй, малыш, — сказал Сотэрик, когда племянник встал на ноги. Схватив меч, мальчуган умчался с такой же скоростью, с какой только что ворвался в комнату.
Вспомнив своих сестер, Скаурус подумал, что все дети этого возраста или крепко спят, или носятся как угорелые — середины не бывает.
Когда Мальрик ушел, Скаурус рассказал Сотэрику то, что он узнал от Фостиса Апокавкоса. Первой реакцией островитянина была не тревога, как ожидал трибун, а, скорее, глухая злоба.
— Пусть они приходят, эти дурни! — сказал он в возбуждении, ударяя кулаком по колену. — Мы очистим город от этих ублюдков и получим возможность воевать с Империей. Тогда Намдален, наконец, получит мантию Видессоса — почему бы и нет?
Скаурус поперхнулся, ошеломленно уставившись на него. Он знал, что люди Княжества недолюбливали Видессос, да и всю Империю, но себялюбие и чувство превосходства, прозвучавшие в голосе Сотэрика, были совершенно ненормальными.
Хелвис тоже в недоумении смотрела на брата.
Как можно мягче Марк пытался возвратить его к реальности.
— Ты хочешь захватить и удержать город, имея шесть тысяч солдат? — спросил он вежливо.
— Восемь тысяч! И некоторые из каморов присоединятся к нам, я уверен. Они любят пограбить.
— В этом я не сомневаюсь. И когда вы избавитесь от остальных кочевников, от императорских гвардейцев-халога, от сорока тысяч видессианских солдат, размещенных в городе, то все, что вам нужно будет сделать — это держать в узде целый город. Они возненавидят вас вдвойне — как еретиков и как завоевателей. Желаю тебе удачи: она тебе очень пригодится.
Офицер-намдалени вдруг стал похож на Мальрика с его деревянным мечом.
— Значит, ты пришел сюда не для того, чтобы предложить свою помощь в этом деле?
— Союзники? — В той битве, о которой грезил Сотэрик, Скаурус надеялся видеть римлян на другой стороне. Если бы Сотэрик это услышал, он разъярился бы еще больше. Трибун с усмешкой подумал о том, какие чувства обуревают сейчас намдалени. В латинском языке даже не было такого слова. Он нашел его в греческом — хабрис. «Как там писал поэт-трагик? Боги лишают разума тех, кого хотят уничтожить. Горгидас процитировал бы точнее», — подумал он.
Жестокий блеск в глазах Сотэрика немного потускнел, когда он увидел, что Марк не разделяет его радости. Он посмотрел на сестру, желая найти поддержку у нее, но Хелвис не глядела на него. Она была предана Намдалени не меньше, чем ее брат, но слишком хорошо видела реальное положение дел — слишком сложное, не оставляющее камня на камне от радужных надежд на завоевание города.
— Я пришел остановить мятеж, а не начать войну, — произнес Марк в полной тишине. Он искал хоть какую-нибудь причину, которая бы позволила Сотэрику достойно отказаться от своего безумного замысла. — Перед нами во всеоружии стоит Казд. В этой ситуации ни Намдален, ни Империя не могут позволить себе роскоши завести внутренние распри и биться на два фронта.
В его словах было достаточна горькой правды, и Сотэрик, усмехнувшись, задумался. Но его задумчивость не имела ничего общего с замешательством, а усмешка его больше напоминала рычание.
— Ну и что мы должны делать, по-твоему? Скрывать наши убеждения, нашу веру? Убегать от толпы, как последние трусы, — это вместо того чтобы как следует дать им по зубам? Видессиане не стыдятся тыкать нам в нос своими религиозными догмами. Я скорее буду драться, чем поклонюсь грязной толпе, и к черту все, что случится потом!
Гордость в его голосе смешивалась с отчаянием — в этой схватке поражение было неизбежным.
Марк попытался взывать к его здравому смыслу.
— Никто не требует от тебя, чтобы ты вставал на колени, — сказал он. — Прояви немного сдержанности, это убережет нас от больших неприятностей в будущем.
— Пусть проклятые индюки будут сдержанными, — злобно буркнул Сотэрик. «Индюками» в Княжестве называли фанатичных видессиан.
Горячность намдалени начала выводить из себя Марка.
— Это как раз то, о чем я тебе говорил, — сказал он. — Называй их «индюками» почаще, и у тебя появится повод для драки.
До этого момента Хелвис слушала спор брата с римлянином, не принимая ничьей стороны. Но теперь она сказала:
— Мне кажется, что вы оба видите только одну сторону вопроса. Городские жители, возможно, относились бы к нам лучше, если бы мы не тыкали им в лицо своей религией, до которой им нет дела. Но всему же есть предел!.. Если Император хочет, чтобы мы служили ему, то пусть он публично засвидетельствует свое расположение к нам. Тогда никто не посмеет нас оскорблять!
— Должен, должен, должен, — насмешливо повторил Сотэрик. — Он и пальцем не шевельнет ради каких-то наемников!
Нет, у Сотэрика на этот счет имелось другое мнение. Маврикиос или Туризин без колебания пожертвуют воинами Княжества, если намдалени помешают им воевать против Казда. Нефон Комнос тоже, не моргнув глазом, пожертвует ими: ведь они не видессиане. Намдалени были частью той силы, которую Варданес Сфранцез хотел использовать против Гаврасов, что правда, то правда, но популярность Севастоса была в городе слишком низкой, чтобы его желания могли что-то значить.
Но Хелвис нашла ответ, причем, такой умный, что Марк почувствовал себя дураком: и как он сам не додумался до этого!
— А как насчет Бальзамона? — спросила она. — Мне кажется, он честный человек, к тому же это один из тех, к кому прислушиваются видессиане.
— Индюшачий Патриарх, — презрительно сплюнул Сотэрик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124