Даже конверты (и тогда любил переписываться) старательно обвел черной траурной рамкой, насмерть перепугав своих корреспондентов.
Как видим, во взглядах молодой человек не очень-то был устойчив.
Дальше шло более или менее нормально. Рос советским отроком, юношей, что-то понимал, чего-то нет. Гордился челюскинцами и папанинцами, великими перелетами, защитниками Мадрида (об этом ниже), лучшим в мире метро, МХАТом, даже излишне казавшимся официаль-ным Маяковским (слушал его однажды - покорил рост, голос, покоробила развязность). В институтские годы старательно искал образ советской архитектуры, самой демократичной, человечной...
Тридцать седьмые годы прошли не то что мимо, но в общем-то не задев никого из семьи (если не считать дяди Сережи, дальнего, очень богатого и жадного миргородского родственника-врача, которого никто особенно не любил, очевидно, за скупость).
Почему никого из нашей семьи не тронули? Вот что кажется странным. Основания, как будто, были: и "бывшие", и дворяне, и родственники за границей, и всю жизнь переписка, даже посылки и деньги на Торгсин. Бабушка дважды ездила к своей дочери в Лозанну, правда, до посадок еще, в двадцатых годах... Активная, правдолюбивая тетка бушевала по поводу всех несправедливостей (и первых посадок в том числе), писала письма в ЦК, Крупской, Бонч-Бруевичу. И вот, никаких репрессий, пальцем не тронули.
Сейчас, много лет спустя, мне пришла в голову мысль: а не потому ли не трогали, что в уплотненной нашей квартире в одной из комнат всегда жили... чекисты? Сначала семья Уваро-вых, потом Кушниров, последними, до самой войны, Сидельниковы - он сотрудник милиции. Чекисты чекистами, но мама всех их лечила - от простуды, гриппа, поносов, а бабушку, хоть и из Смольного и вроде помещицу, не любить просто нельзя было - любили и чекисты. Другого объяснения не нахожу. Годы-то были страшноватенькие...
Но вот прошла война, бывший монархист и белогвардеец стал членом партии, начал писать, вырвался в первую или во вторую там десятку и... Теперь вот, Париж. Через месяц минет четыре года...
А за спиной больше шестидесяти въевшейся во все поры советской жизни. Сравнивать есть с чем.
Но смотри же - слышу голоса - будь честен и объективен. Пусть старые накопившиеся обиды не заслонят чего-то главного, существенного. Или, наоборот, каких-то деталей, из которых-то и лепится главное.
Попытаюсь...
Что, в конце концов, нужно человеку? Быть сытым (иногда и пьяным, добавим мы, но не злоупотребляя), иметь работу (желательно хорошо оплачиваемую) и быть свободным.
Начнем с первого, самого банального.
Что больше всего поражает человека, приехавшего из зрелой, как теперь принято говорить, формации в дряхлую? Обилие! Всего! Мяса, яиц, помидоров, фруктов, автомобилей, бриллиан-тов, гвоздей, кафе, газет, книг, всех, в невероятных количествах и сногсшибательного разнообра-зия, видов алкоголя...
Ну, а секс, порнография, нездоровый эротизм? - обязательнейший из вопросов. Есть! В Париже побольше, в Женеве поменьше. Но, как ни странно, кинотеатры, где демонстрируются порнофильмы, на три четверти пусты, стриптизы посещают в основном туристы, а наш одиннадцатилетний Вадик (бабушка, когда мы проезжаем Пигаль, лихорадочно хватает его за плечо "посмотри, какая красивая спортивная машина!") даже головы не поворачивает в сторону этих прекрасных цыпочек и саженных реклам с обнаженными дамами. А может, хитрит, негодяй?
Итак, обилие... Но это ж и есть мир потребления - слышу. Согласен. Возражение принимаю. Копнем глубже.
Нарисуем себе такую картину. Вы выходите, допустим, из дома Жолтовского на Смоленской площади, подходите к газетному киоску возле входа в метро и, отложив в сторону "Огонек", берете "Пари-матч" с фотографией Кристин Онассис и Сергея Каузова на обложке. Потом заходите в стекляшку "Олень" возле площади Восстания и с приятелем, не понижая голоса, листая журнал, обсуждаете детали этого не совсем банального брака.
На это мне умный, побывавший за границей и в меру критически настроенный советский интеллигент ответит:
- Виктор Платонович, это не вполне дозволенный прием. Не скоро еще житель дома Жолтовского сможет позволить себе такую роскошь, но поскольку, как пример, вы привели "Пари-Матч", а он у вас в руках, давайте полистаем его. Ну, что в нем? Свадьба Каролины Монакской - двадцать фотографий. Текст - в основном, кто во что одет, чем угощали, кто присутствовал из высшего света... Дальше. Чем развлекается на курорте предполагаемая невеста Чарльза, принца Уэлльского? Последние увлечения Элизабет Тэйлор или Жаклин Кеннеди... А "Иси-Пари"? Там уж просто кто с кем и, главное, как живет желательно про коронованных особ и кинозвезд... Не оглупление ли это? Причем массовое? У этих журналов самые большие тиражи...
Что ж, признаюсь, я сам их читаю. Стал ли я от этого глупее, не мне судить - возможно. Но наряду с массовым оглуплением нет во Франции человека, который не читал бы (или не говорил бы, что читал, что тоже показательно) "ГУЛаг", книга Л. Плюща на французском языке вышла уже третьим тиражом, множество французов читали уже и Зиновьева...
К слову, о Солженицыне. Три сценки.
Одна в поезде Дувр-Лондон. Я впервые в Англии. И первый англичанин, которого я спокой-но мог рассмотреть, усевшись в вагоне после сутолоки на пароходе Кале-Дувр, держал в руках и читал "Август четырнадцатого".
Вторая - проверка паспортов на лондонском аэродроме Хитроу. Молодой человек, впервые столкнувшийся с советским паспортом (тогда у меня еще был серпастый-молоткастый), пока кто-то где-то его проверял, завел со мной разговор о литературе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37