Но разве так важно, кто первый сказал «а»? В данном случае – очень. Да и просто интересно, кто первый узнал кислород.
Собственно, знали его первые люди на Земле. Уже эти люди (а до них – растения и животные) «открыли» кислород – они им дышали. И тот, кто первый зажёг огонь, тоже открыл кислород: без кислорода нет горения. И ещё один, бросивший в костёр кусок медной руды, – он хотел освободить медь от кислорода. Об алхимиках и говорить нечего: в поисках «философского камня» они постоянно соединяли элементы с кислородом и отнимали у веществ кислород.
Кислород открывали тысячи людей, и никто его не открыл. Так бывает в науке. Люди умели падать задолго до Ньютона, но закон всемирного тяготения открыл всё-таки Исаак Ньютон.
Первым, кто получил кислород в чистом виде, кто исследовал его свойства и даже предсказал некоторые области применения, был Джозеф Пристли. Он пользовался веществом, которое теперь знакомо школьнику 7-го класса, – окисью ртути.
Не знаю, стоит ли описывать, что он делал с кислородом. Получится простое повторение школьных опытов. Пристли вносил в кислород тлеющую лучину – лучина вспыхивала, горящую свечу – свеча горела ярче. Он поместил под колпак с кислородом мышь – мышь дышала. Попробовал дышать сам – получилось. В своём дневнике он записал: «После ряда других опытов 1 августа 1774 года я попытался извлечь воздух (так Пристли называет кислород. – Р.Б.) из ртутной окалины и нашёл, что воздух легко может быть изгнан из неё посредством линзы (солнце, пропущенное сквозь линзу, исполняло роль горелки). Каково же было мое изумление, когда я обнаружил, что свеча горит в этом воздухе необычайно ярким пламенем. Тщетно пытался я найти объяснение этому явлению… Может быть, чистый дефлогистированный воздух (то есть опять-таки кислород. – Р.Б.) станет когда-нибудь модным предметом роскоши… А пока только две мыши да я сам имели возможность вдыхать его».
Как видите, ничего особенного. И всё-таки не стоит улыбаться и пожимать плечами. Не школа научила Пристли этим опытам. Наоборот, этим опытам Пристли научил школу.
Пристли многое знал о кислороде. Но одного – самого главного – он не знал. Не знал, что открытый им газ – кислород. Воздухом он называл его не случайно. До самой смерти Пристли был искренне убежден, что имеет дело с очищенным от флогистона «дефлогистированным» воздухом.
Другой химик, Карл Шееле, получивший кислород примерно в то же время, называл его «райским воздухом» – отличие не очень существенное…
Пристли и Шееле многое сделали для химии. Но именно о них писал в «Диалектике природы» Энгельс: «они… идут неверными, кривыми, ненадежными путями и часто даже не познают истины, хотя и упираются в неё лбом».
Упереться лбом и не увидеть? Что, у них на глазах были шоры? Да. Правда, шоры имели вполне солидное название: «флогистонная теория».
В науке редко пользуются одним цветом: абсолютно белым или абсолютно черным. О флогистонной теории можно сказать много плохого. Можно сказать и немало хорошего. Например, что эта теория (пусть ошибочная) нанесла решительный удар «колдовству» и шарлатанству алхимиков, помогла химии стать наукой.
Но всё зависит от времени. К концу XVIII века борьба с алхимиками осталась в прошлом. Пора было думать о будущем, идти вперёд. И тут оказалось, что флогистонная теория (именно потому, что она ошибочная) идти вперёд не хочет. Мало того, она сдерживает общее движение. Это правило: и теории, и люди, отставшие от времени, боятся будущего.
Любопытно, что в основе флогистонной теории лежит ошибка. Простая и гениальная ошибка, которую сделал замечательный учёный Роберт Бойль (один из первооткрывателей закона Бойля – Мариотта).
В 1673 году Бойль провёл опыт. Вложил кусок свинца в стеклянную реторту, запаял и взвесил. Потом нагрел до высокой температуры. Получилась окись свинца («известь», как тогда говорили). Бойль отломил узкое горлышко реторты – в неё со свистом ринулся воздух. Снова взвесил. Вес увеличился.
Этого следовало ждать. Поскольку кислород, находившийся в реторте, соединился со свинцом и его место занял наружный воздух, общий вес, понятно, стал больше. Бойль, однако, ничего не знал о кислороде. А воздух, ворвавшийся (да ещё со свистом) в реторту, не заметил. Поистине гениальная ошибка!
Результатом её был естественный вопрос: за счёт чего увеличился вес запаянной реторты? Очевидно, за счёт какого-то вещества, которое находилось снаружи и проникло сквозь стеклянные стенки.
Это не был воздух. Ведь воздух ринулся в реторту только после того, как её вскрыли (тут Бойль не забыл о свисте). Воздух считался чрезвычайно «тонкой материей». И если он не смог пройти сквозь стекло, а некое вещество прошло – значит, оно было тончайшей, прямо-таки неуловимой материей. Бойль решил, что это может быть только огонь, «огненная материя».
Остальное просто. Огненная материя просочилась в реторту. Соединилась со свинцом. Образовалась «известь». Вес реторты увеличился – опять-таки за счёт этой «материи»…
Идеи Бойля развили другие химики. В начале XVIII века немецкий ученый Э. Шталь создал законченную, стройную и по-своему логичную теорию.
Все вещества, способные гореть, состоят из особой материи «флогистона» (от греческого «флогистос» – «сжигаемый») и золы. Когда такое вещество, скажем дерево, горит, флогистон улетучивается, превращаясь в тепло и свет. При горении металлов флогистон также исчезает, остается металлическая зола – окалина. Окалину можно снова превратить в металл, если вернуть ей флогистон. Для этого её надо прокалить с веществом, в котором много флогистона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68