Как отмечают А.
Алчян и Г. Демсец, будучи внутренне нестабильной,
коммунальная собственность эволюционирует по направлению
либо к частной, либо к государственной (7, с. 20). В первом
случае общий ресурс дробится на индивидуальные части (лес
делится на участки, животные, если это возможно, клеймятся и
т. д.) и стимул к сверхиспользованию исчезает. Во втором
случае изменение касается не права ex ante, а права ex post:
например, все убитые животные начитают считаться общим
достоянием племени, а не добычей отдельных охотников, и
делятся между всеми членами племени "по справедливости".
Так проблема сверхиспользования ресурса излечивается его
недоиспользованием вследствие падения мотивации: каждый член
племени становится заинтересован, чтобы охотой занимался не
он, а другие.
Эта новая проблема уклонения от общественно-полезного труда
решается либо на путях прямого регулирования поведения
членов племени (что ведет в конечном счете к государственной
собственности), либо на путях косвенного регулирования,
направленного на воспитание у них соответствующих ценностных
норм: "Попытки решить проблему редкости посредством
сокращения объема прав неизбежно должны вести к более
регулируемому или индоктринируемому централизованному
обществу" (7, с. 24).
Сравнительному анализу систем общей и частной собственности
посвящена обширная эмпирическая литература (28). Л. де
Алесси подчеркивает, что, поскольку совладельцы общей
собственности лишены исключительных прав на получение плодов
от инвестирования своего времени и средств в общий ресурс, у
них практически нет стимулов к его консервации (28, с. 6).
Коммунальные пастбища, охотничьи угодья, леса, реки
эксплуатируются более интенсивно и истощаются быстрее, чем
частные.
Как следует из многочисленных эмпирических исследований,
общая собственность при прочих равных условиях предполагает
сокращение объема инвестиций, преобладание более трудоемких
технологий, более низкую производительность труда, высокие
издержки оппортунистического поведения, более ограниченный
горизонт времени при принятии решений, предрасположенность к
уборке сельскохозяйственных культур до наступления сроков их
созревания, предпочтение более ранних сортов этих культур
(28, с. 5--9). Для общей собственности характерны
многочисленные неценовые регламентации, служащие суррогатом
тех самоограничений, которые были бы введены владельцами в
условиях индивидуальной собственности (ограничения на размер
плуга, величину ячеек в рыболовных сетях, установление
охотничьих сезонов, запрет на отстрел животных до достижения
ими определенного возраста и т. д.). Вследствие такого рода
регламентаций общая собственность оказывается технически
взаимосвязана и переплетена с государственной, потому что
обычно именно государство вводит эти ограничения и следит за
их соблюдением.
Западные экономисты выделяют несколько важнейших отличий
государственной собственности от частной с точки зрения
структуры соответствующих пучков правомочий. Причем дело тут
не в численности совладельцев: железнодорожная станция,
которая "принадлежит" 1000 налогоплательщиков города, и
корпорация, которой сообща владеют 1000 акционеров, --
разные системы собственности с разными поведенческими
последствиями.
1. Главный фактор -- неспособность совладельца
государственной собственности продать или передать свою долю
участия в ней. Более того, никто не может уклониться от
обладания ею: "Владение государственной собственностью не
добровольно; оно обязательно до тех пор, пока некто остается
членом общества" (3, с. 823). Уклониться от совладения
железнодорожной станцией можно, лишь переехав в другое
место, тогда как держатель акции может продать ее, не
покидая города.
2. Не менее важно отсутствие тесной корреляции между
поведением индивидуальных совладельцев государственной
собственности и результатами ее использования: "При
государственной собственности издержки любого решения или
выбора в меньшей степени ложатся на избирателя, чем на
владельца в условиях частной собственности" (3, с. 827).
Члены общества, следовательно, слабее заинтересованы в
контроле за результатами использования государственной
собственности.
3. В связи с этим у них меньше стимулов контролировать
поведение наемных управляющих (бюрократов), которым
делегированы права пользования (говоря конкретнее -- меньше
стимулов к тому, чтобы в выполнении функций контроля стали
специализироваться именно те члены общества, которые
обладают сравнительными преимуществами в этом роде
деятельности). Вследствие менее эффективного, чем в частных
формах, контроля за поведением управляющих у тех появляется
больше возможностей злоупотреблять своим положением в личных
интересах.
4. Дополнительные проблемы связаны с тем, что "коллективный
интерес" сложнее определить и измерить, чем частный:
"...бюрократ имеет больше стимулов производить то, в чем,
как он думает, нуждается общество, и меньше стимулов
производить то, на что общество предъявляет спрос. Мнение
бюрократа о том, что общество должно иметь, обычно называют
"интересами общества" (56, с. 144).
Некоторые из этих затруднений не являются специфическими для
государственной собственности и в равной мере характерны для
любых форм объединения прав нескольких собственников в
единый пучок правомочий (партнерства, корпоративная
собственность). Главная проблема, с которой сталкивается
групповая собственность во всех ее вариантах, --
согласование интересов отдельных участников и группы в
целом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37