Их воссоединение ознаменовали громкий звук удара и противный хруст.
Здоровенный бугай рухнул на землю, заливаясь кровью. Кровь хлынула у него одновременно из носа и изо рта, и Маргошу, глянувшую на дело собственных рук, буквально передернуло и замутило. Пришлось отвернуться, чтобы справиться с дурнотой, хотя был риск из-за изнеженности чувств проглядеть очередной маневр нападавших.
– Класс, – одобрила Валька, даже не обернувшись, словно у нее на затылке были глаза. – Этого ты отключила, подруга!
– Сука, она Кузе нос сломала! – заорал кто-то из парней. – Пора этим гребаным бабам задать, чтобы чуяли! Давай те пики, что нам пахан надыбал… Пощекочем лахудру под ребрами!
У двух парней в руках, словно из воздуха, появились ножи, которые были пущены в ход. Кто-то из нападавших, размахивая ножом, ухитрился даже задеть Маргошу. Она не сразу поняла, почему предплечье обожгло болью и рукав стал мокрым и горячим, а когда поняла – только порадовалась: парень метил в сердце, но она успела увернуться. А ранка на предплечье – это пустяки, царапина.
Но Валька, похоже, думала иначе.
– Зажми рану рукой! – нервно закричала она. – Ну гады, сами напросились, никто не неволил!
И вдруг поднялась в воздух и зависла над головами дерущихся, широко, как бумажный паяц на веревочке, раскинув ноги в армейских брюках и тяжелых ботинках на толстой подошве.
Нападавшие парни онемели от неожиданности, забыли про свои ножи и, открыв рты, смотрели на такое диво. Еще бы, не каждый день сталкиваешься с явлением, называемым в обиходе левитацией.
Они даже не сделали попытки защититься, когда Валька еле уловимым движением двинула одновременно двоим из них под челюсть носками ботинок. Маргарита тоже завороженно следила, как от двух незаметных ударов огромные накачанные парни молча упали, словно подкошенные. Такие эффекты даже в голливудских фильмах про мастеров восточных единоборств поражают своей неестественностью. А чтобы вот так, в жизни…
– Мать честная, – пробормотал один из уцелевших и тут же разделил судьбу своих товарищей: мгновенно повернувшись в воздухе градусов на сорок и прицелившись своими грозными башмаками, Валька уложила оставшихся парней в общую кучу, потом, подхватив растерянно стоявшую среди поверженных противников Марго, оттащила ее в сторону и опустилась наконец на землю.
– Ну ты даешь! – выдавила Марго дурацкую фразу, совершенно не свидетельствующую о масштабах ее восхищения и благодарности. И тут же, испугавшись, что Валька в пылу драки поубивала этих парней, спросила: – А они не умрут?
– Ерунда! – отмахнулась Валька. – Живы будут, я их просто вырубила. Вот разве что не всех своих зубов досчитаются. Практически обошлось без жертв. А жаль! Под Кандагаром было круче, как говорится. Покажи рану.
– Да глупости, просто царапина.
Маргоша не считала такой пустяк достойным внимания, хотя рана сильно кровоточила и болела все сильнее, словно кто-то подсыпал в нее неизвестное жгучее вещество.
– Дура, – коротко бросила Валька и, прежде чем Маргоша успела обидеться, объяснила: – Нож наверняка заговоренный был и со сложным заклятием, простой тебя не взял бы, подруга, при твоей мощной защите. А при заговоренном ноже от раны всего ждать можно. Ты что чувствуешь, говори честно!
– Ну – замялась Маргоша, – больно очень. И горит.
Валька молча сдернула с нее жакетку и разорвала окровавленный рукав блузки. Разрез, неглубокий, но длинный, пересекавший все предплечье, был странным: края его покрылись какой-то зубчатой бахромой, а вместо привычной алой крови текла из раны вязкая темная пена. Казалось, что рана кипит на невидимом огне, и варево выплескивается наружу. Маргоше от одного взгляда на собственную рану чуть не сделалось дурно.
Впрочем, дурнота, от взгляда ли, от боли, так и разливалась по телу, и земля уходила из-под ног… И еще тревожило ощущение, что кто-то стоит рядом и смотрит недобрыми глазами, просто-таки испепеляет Маргошу взглядом. А ведь вокруг никого не было, кроме Вальки и валяющихся в сторонке избитых парней, так и не пришедших в себя и мирно пребывающих в отключке. И все равно Маргоше постоянно хотелось резко повернуться, чтобы поймать чужой злобный взгляд, и она даже пыталась это сделать, но без всякого результата. Наверное, бред начинался. Пришлось перестать крутить головой в поисках врага, тем более делать это было все труднее с минуты на минуту: мышцы налились свинцовой тяжестью и перестали слушаться.
– Так, все ясно, – заявила между тем Валька, изучавшая Маргошину рану. – Дело серьезное, подруга. Заклятие Жмура на ноже было как пить дать…
– Жмура? – испуганно прошептала Маргарита. – И что это значит?
– Это значит – спасать тебя надо, пока сама жмуриком не стала. Нининсину звать придется. Я не справлюсь. Врачевание – это не по моей части. Я предпочитаю по кумполу кому-нибудь настучать или по зубам съездить…
– У меня мобильник в сумке… – Маргоша хотела предложить подруге воспользоваться телефоном, но язык, вдруг ставший тяжелым и неповоротливым, не желал шевелиться, и развить мысль сил уже не было.
– Некогда с этим баловством связываться, – отмахнулась валькирия. – Время дорого, ты вон на глазах сдаешь. Держись, подруга! – И Валька заголосила, что было мочи: – Нининсина, услышь меня! С Маргаритой беда! Приди и исцели! Сними заклятие Жмура, не дай ей погибнуть! Услышь меня, Нининсина!
Тут же распахнулась форточка в одном из соседних домов, и из нее понесся отчаянный женский визг:
– Вот пьянь! Чего разорались под окнами, лахудры? Покоя нет ни днем, ни ночью! То дерутся, то горло рвут, то спиртное распивают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99