И осечки не должно было случиться. Я уже не первый раз использую этих ребят в случаях, когда последствия акции надо списать на проявления спонтанного юношеского хулиганства. Было задействовано пять человек, из числа самых надежных исполнителей, со специально подготовленным оружием против двух жалких, слабых девчонок…
– Жалких девчонок? И что же, твои надежные исполнители не справились?
– Этим сучкам сам (Александр хотел сказать «сам дьявол», но запнулся – Хозяин не любил, когда нечистую силу поминали всуе, без должного уважения)… в общем, кто-то им ворожит. Ведь девки ухитрились раскидать лучших бойцов! Молодых сильных парней! Вдвоем, без оружия! Здесь не обошлось без колдовства! И все же мои парни в драке ранили ведьмину внучку. На ноже было заклятие Жмура, очень сильное, грамотно наложенное, по всем правилам девке давно должен был наступить каюк. Но тут притащилась эта старая врачиха из их компании. Наверное, она сумела помочь ведьмочке, врачиха ведь тоже колдунья известная…
– Короче, – прервал его Ремиз, который вовсе не нуждался в этих подробностях. Он наблюдал за ходом поединка через свой хрустальный шар до тех пор, пока не приехала старая перечница Нининсина и не оборвала магическую связь. Но в том, что она поможет Маргарите, можно было не сомневаться и без картинки в шаре, тем более Ремиз успел увидеть главное – молодая ведьма фактически спасла себя сама, очистив рану от заклятия еще до приезда целительницы. Нининсине оставалось лишь закрепить успех.
– Если короче, то кольца у меня нет, – еле слышно прошептал Александр. – Но по объективным причинам…
Ремиз мог разорвать его на куски или обратить в жабу, да что толку-то? Кольцо Бальдра от этого не приблизится. А умение владеть собой – одно из важнейших умений для настоящего мага. И еще – умение терпеливо выждать время для нанесения удара…
Проклятье, девка набирает все больше силы. Если так пойдет и дальше, библиотечная крыса превратится в опасного соперника.
А соперников Ремиз не терпел. Жаль, что на дворе уже не тридцать седьмой год – в прежние времена эта ведьмочка давно сидела бы в кабинете следователя НКВД, обвиняемая в антисоветской деятельности или шпионаже в пользу США. И никакая магия ей не помогла бы: в тот момент, когда она была испугана и растеряна, он легко включил бы механизм нейтрализации всех ее паранормальных способностей. А колечко сняли бы еще во время ареста с бесчувственного тела – арестованную женщину очень легко довести до бесчувственного состояния, что сразу снимает множество лишних вопросов.
Когда-то подобным образом он от имени святой инквизиции отправил на костер далекую пра-пра-прабабку Маргариты Лизелотту фон Хорн. Та тоже возомнила себя великой колдуньей и пыталась противостоять ему. Ему, самому Николя Реми! Вот и завершила свой путь земной в огне, лишенная всех тайных сил, магических возможностей и обвиненная в несусветных грехах, вроде сношений с сатаной, пожирания младенцев и пития человеческой крови. И толпа горожан, которых Лизелотта осыпала благодеяниями, лечила, наделяла деньгами и пищей, тупая, орущая толпа, забыв о сделанном добре, в восторге стояла вокруг этого костра, подбрасывала хворост и кричала: «Смерть тебе, проклятая ведьма! Сгори в огне! Ступай в ад к своему любовничку! Сатана тебя заждался!» И Лизелотта погибла, потому что такова была воля мэтра Реми!
Но он еще долго вспоминал выражение лица молодой рыжеволосой ведьмы, чувствующей, что у нее обманом забрали тайную силу, а вскоре отнимут и жизнь. О, какая же сложная гамма чувств играла на этом лице, светлом, нежном, с шелковистой кожей: недоумения, отчаяния, страха, ненависти… Реми испытывал почти эротическое наслаждение, понимая, что ведьма отныне бессильна и полностью зависит от его воли.
Когда Лизелотта взошла на кучу хвороста, приготовленную для смертного костра, ее лицо было уже другим – постаревшим, потемневшим, со следами многочисленных пыток. Погасшие глаза сломленного человека мрачно смотрели из-под растрепанных, быстро поседевших лохм.
Ее руки, некогда лилейные, вдохновлявшие поэтов на сонеты, теперь были распухшими, изуродованными, с переломанными пальцами, и палач снова безжалостно заломил их назад, прикручивая ведьму цепью к столбу. Лицо Лизелотты исказилось от боли, но она даже не пискнула, не то что не закричала: Реми стоял рядом, и ей не хотелось, чтобы он наслаждался ее последними унижениями.
Он не дал гордячке возможности так просто уйти из жизни. Поднявшись к ней на эшафот, он встал на кучу хвороста прямо напротив столба, к которому прикрутили ведьму.
– Ну, дочь моя, не желаешь ли ты покаяться перед Богом и людьми? – кротким, всепрощающим тоном спросил он. – Очисти душу перед смертью…
И толпа взвыла от восторга – вот он, мудрый и бесстрашный борец с ведьмами, который не боится колдовства и проклятий! Ведьма в своей лютой злобе может попробовать отомстить ему перед смертью, но мэтр Реми игнорирует опасность, ибо он защищен своей верой!
– Будь ты проклят, Николаус! – прошептала Лизелотта спекшимися губами. – Мои потомки с тобой еще встретятся!
– Не угрожай мне, глупая ведьма! Ты лишилась своей силы, и тебе нечем наделить свое отродье!
– А вот тут ошибся, инквизитор! Тебе моей силы тоже не видать! Она возродится в моей внучке, которая еще не «родилась и не скоро родится! А ты можешь сжечь меня и развеять по ветру пепел, все равно останешься ни с чем.
– Ни с чем? Но старинные манускрипты твоего рода уже у меня!
– Не радуйся, это не навечно. И ты все равно никогда не сумеешь прочесть в них самое главное!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99