Толпа, Владимир Миронович, во все времена толпа — чернь, Владимир Миронович!— Знаете что, господин богослов! — резко вмешался вдруг Иванушка, — вы все-таки полегче, но-но, без хамства! Что это за слово — «чернь»? Толпа состоит из пролетариата, месье!Глянув с большим любопытством па Иванушку в момент произнесения слова «хамство», инженер тем не менее в бой не вступил, а с шутовской ужимочкой ответил:— Как когда, как когда...— Вы можете подождать? — вдруг спросил Иванушка у инженера мрачно, — мне нужно пару слов сказать товарищу.— Пожалуйста! Пожалуйста! — ответил вежливо иностранец, — я не спешу.Иванушка сказал:— Володя...И они отошли в сторонку.— Вот что, Володька, — зашептал Иванушка, сделав вид, что прикуривает у Берлиоза, — спрашивай сейчас у него документы...— Ты думаешь?.. — шепнул Берлиоз.— Говорю тебе! Посмотри на костюм... Это эмигрант-белогвардеец... Говорю тебе, Володька, здесь Гепеу пахнет... Это шпион...Все, что нашептал Иванушка, по сути дела, было глупо. Никаким ГПУ здесь не пахло, и почему, спрашивается, поболтав со своим случайным встречным на Патриарших по поводу Христа, так уж непременно необходимо требовать у него документы. Тем не менее у Владимира Мироновича моментально сделались полотняные какие-то неприятные глаза, и искоса он кинул предательский взгляд, чтобы убедиться, не удрал ли инженер. Но серая фигура виднелась на скамейке. Все-таки поведение инженера было в высшей степени странно.— Ладно, — шепнул Берлиоз, и лицо его постарело.Приятели вернулись к скамейке, и тут же изумление овладело Владимиром Мироновичем.Незнакомец стоял у скамейки и держал в протянутой руке визитную карточку.— Простите мою рассеянность, досточтимый Владимир Миронович. Увлекшись собеседованием, совершенно забыл рекомендовать себя вам, — проговорил незнакомец с акцентом.Владимир Миронович сконфузился и покраснел.«Или слышал, или уж больно догадлив, черт...» — подумал он.— Имею честь, — сказал незнакомец и вынул карточку.Смущенный Берлиоз увидел на карточке слова: «D-r Theodor Voland».«Буржуйская карточка», — успел подумать Иванушка.— В кармане у меня паспорт, — прибавил доктор Воланд, пряча карточку, — подтверждающий это.— Вы — немец? — спросил густо-красный Берлиоз.— Я? Да, немец! Именно немец! — так радостно воскликнул немец, как будто впервые от Берлиоза узнал, какой он национальности.— Вы инженер? — продолжал опрос Берлиоз.— Да! Да! Да! — подтвердил инженер, — я — консультант.Лицо Иванушки приобрело глуповато-растерянное выражение.— Меня вызуал, — объяснял инженер, причем начинал выговаривать слова все хуже... — я все устраиль...— А-а... — очень почтительно и приветливо сказал Берлиоз, — это очень приятно. Вы, вероятно, специалист по металлургии?— Не-ет, — немец помотал головой, — я по белой магии!Оба писателя как стояли, так и сели на скамейку, а немец остался стоять.— Там тшиновник так все запутал, так запутал.....Он стал приплясывать рядом с Христом, выделывая ногами нелепые коленца и потрясая руками. Псы оживились, загавкали на него тревожно.— Так бокал налитый... тост заздравный просит... — пел инженер и вдруг..................................— А вы, почтеннейший Иван Николаевич, здорово верите в Христа. — Тон его стал суров, акцент уменьшился.— Началась белая магия, — пробормотал Иванушка.— Необходимо быть последовательным, — отозвался на это консультант. — Будьте добры, — он говорил вкрадчиво, — наступите ногой на этот портрет, — он указал острым пальцем на изображение Христа на песке ...наступите ногой на этот портрет, — он указал острым пальцем на изображение Христа на песке. — Эпизод этот был одним из главных в романе. Но по цензурным соображениям писателю пришлось его изъять. Булгаков не сомневался, конечно, в способностях «цензоров» и «критиков» быстренько отыскать истинный смысл, заключенный в предложении консультанта (с копытом!) разметать рисунок на песке. Для этого им достаточно было вспомнить содержание рассказа довольно популярного писателя-мистика Н. П. Вагнера («Кот-Мурлыка») — «Мирра». И тогда поединок «иностранца» с Иванушкой предстал бы перед ними в более ясных очертаниях. Мы указываем на это сочинение Н. П. Вагнера не только потому, что оно является ключом к разгадыванию важнейшего эпизода в романе, но и потому, что многие произведения этого писателя занимали видное место в творческой лаборатории Булгакова. И вновь подчеркнем: исследователи-булгаковеды практически не касались этой важнейшей темы.

.— Просто странно, — сказал бледный Берлиоз.— Да не желаю я! — взбунтовался Иванушка.— Боитесь, — коротко сказал Воланд.— И не думаю!— Боитесь!Иванушка, теряясь, посмотрел на своего патрона и приятеля.Тот поддержал Иванушку:— Помилуйте, доктор! Ни в какого Христа он не верит, но ведь это же детски нелепо доказывать свое неверие таким способом!— Ну, тогда вот что! — сурово сказал инженер и сдвинул брови, — позвольте вам заявить, гражданин Бездомный, что вы — врун свинячий! Да, да! Да нечего на меня зенки таращить!Тон инженера был так внезапно нагл, так странен, что у обоих приятелей на время отвалился язык. Иванушка вытаращил глаза. По теории нужно бы было сейчас же дать в ухо собеседнику, но русский человек не только нагловат, но и трусоват.— Да, да, да, нечего пялить, — продолжал Воланд, — и трепаться, братишка, нечего было, — закричал он сердито, переходя абсолютно непонятным способом с немецкого на акцент черноморский, — трепло братишка. Тоже богоборец, антибожник. Как же ты мужикам будешь проповедовать?! Мужик любит пропаганду резкую — раз, и в два счета чтобы! Какой ты пропагандист!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14