- Да-с, это уж вернейший признак: не понимает человек шутки, пиши пропало!
- А чаще всего, - сказал я однажды, - страдают этим женщины. Кажись, и умна, а не понимает!
- Ах, да, да. И знаете: это уже не настоящий ум, будь человек хоть семи пядей во лбу.
212
***
"В жизни все просто", - обыкновенно говорил он, бракуя в литературе все нарочитое, искусно скомпанованное, рассчитанное на то, чтобы удивить читателя.
***
...""для того чтобы быть достойным природного дара, стать не просто одаренным человеком, а талантливым работником, - для этого нужно воспитывать свой талант, трудиться над ним".
Чехову не нравился его успех. Он боялся своей славы, боялся стать "модным писателем".
***
"Чувство писательской ответственности - уважать свой талант, накапливать силы для истинно художественных произведений".
***
..."Никаких сюжетов не нужно. В жизни нет сюжетов, в ней все перемешано - глубокое с мелким, великое с ничтожным, трагическое со смешным. Вы, господа, просто загипнотизированы и порабощены рутиной и никак не можете с ней расстаться".
Да, (И. Б.)
***
Свободину (артисту) он писал: "Недовольство собой составляет одно из коренных свойств всякого стоящего таланта".
Во всем, что относилось к труду, он был суров, непримирим: как беспощадно отчитал он Лику Мизинову, когда она, взявшись за перевод, не выполнила работы:
"У Вас совсем нет потребности к правильному труду... В другой раз не злите меня Вашей ленью и, пожалуйста, не вздумайте оправдываться. Где речь идет о срочной работе и о данном слове, там я не принимаю никаких оправданий. Не принимаю и не понимаю их".
***
"Талант - это труд: талант - это ответственность, талант - это совесть".
***
"Литератор - это человек, обязанный, законтрактованный сознанием своего долга и совести" (из письма Чехова к Киселевой 1887 года).
***
Чехов Плещееву о Гиляровском: "Он чует красоту в чужих произведениях, знает, что первая и главная прелесть рассказа это простота и искренность, но быть искренним и простым в своих рассказах он не может: не хватает мужества".
***
"Талант - это знание жизни. Талант - это - смелость!"
214
***
Он писал: "Талант - это свобода, в том числе "свобода от страстей". Он говорил, что "художник должен всегда обдумывать, потому что иначе он не может жить".
***
В. Тихонов подметил в Чехове характерную черту, - "он всегда думал, всегда, всякую минуту, всякую секунду. Слушая веселый рассказ, сам рассказывая что-нибудь, сидя в приятельской пирушке, говоря с женщиной, играя с собакой, - Чехов всегда думал. Благодаря этому он сам обрывался на полуслове, задавал вам, кажется, совсем неподходящий вопрос и казался иногда рассеянным. Благодаря этому он среди разговоров присаживался к столу и что-то писал на своих листках почтовой бумаги".
Я тоже это уже отмечал, что он думает всегда о своем.
***
"Истинные таланты, - писал он брату Николаю, - всегда сидят в потемках, в толпе, подальше от выставки... Даже Крылов сказал, что пустую бочку слышнее, чем полную..."
***
...Удивительно знал он женское сердце, тонко и сильно чувствовал женственность, среди образов, рождавшихся в его мечте, есть образы пленительные, много было любивших его, и редко кто умел так, как 215 он, говорить с женщинами, трогать их, входить с ними в душевную близость...
***
Очень зоркие глаза дал ему Бог!
***
Из Воронежа родители увезли меня в свое орловское имение. Вот с этой поры я и начинаю помнить себя. Там прошло мое детство, отрочество.
В те годы уже завершалось пресловутое дворянское "оскудение", - под таким заглавием написал когда-то свою известную книгу ныне забытый Терпигорев-Атава. После него называли последним из тех, которые "воспевали" погибающие дворянские гнезда, меня, а затем "воспел" погибшую красоту "вишневых садов" Чехов, имевший весьма малое представление о дворянах помещиках, о дворянских усадьбах, о их садах, но еще и теперь чуть не всех поголовно пленяющий мнимой красотой своего "Вишневого сада". Я Чехова за то очень многое, истинно прекрасное, что дал он, причисляю к самым замечательным русским писателям, но пьес его не люблю, мне тут даже неловко за него, неприятно вспоминать этого знаменитого Дядю Ваню, доктора Астрова, который все долбит ни к селу, ни к городу что-то о необходимости насаждения лесов, какого-то Гаева, будто бы ужасного аристократа, для изображения аристократизма которого Станиславский все время с противной изысканностью чистил ногти носовым батистовым платочком, - уж не говорю про помещика с фамилией прямо из Гоголя: Симеонов-Пищик. Я рос именно в "оскудевшем" дворянском гнезде.
Это было глухое степное поместье, но с большим садом, только не 216 вишневым, конечно, ибо, вопреки Чехову, нигде не было в России садов сплошь вишневых: в помещичьих садах бывали только части садов, иногда даже очень пространные, где росли вишни, и нигде эти части не могли быть, опять-таки вопреки Чехову, как раз возле господского дома, и ничего чудесного не было и нет в вишневых деревьях, совсем некрасивых, как известно, корявых, с мелкой листвой, с мелкими цветочками в пору цветения (вовсе не похожими на то, что так крупно, роскошно цветет как раз под самыми окнами господского дома в Художественном театре); совсем невероятно к тому же, что Лопахин приказал рубить эти доходные деревья с таким глупым нетерпением, не давши их бывшей владелице даже выехать из дому: рубить так поспешно понадобилось Лопахину, очевидно, лишь затем, что Чехов хотел дать возможность зрителям Художественного театра услыхать стук топоров, воочию увидеть гибель дворянской жизни, а Фирсу сказать под занавес: "Человека забыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87