..— Ну... я не знаю, — ответил молодой человек, — что интересного может быть в Сан-Франциско...— Может быть, Барвари Коаст? — предложил Чан.Молодой человек усмехнулся.— Найдите что-нибудь поинтересней. Элко, Мидуэй — говорят, там теперь интересно. Да, сэр. Всякие старомодные дансинги, похожие на гаражи, дешевые магазины. Однако... — он засмеялся. — В Чайнтауне — китайской части города — канун Нового года... Да что вам говорить об этом...Чан кивнул.Он снова вышел на улицу, с интересом оглядываясь по сторонам и вспоминая сонный Гонолулу, где в шесть часов вечера улицы уже почти пусты. Как он отличается от Сан-Франциско!Шофер автобуса, с которым заговорил Чарли, тоже упомянул Чайнтаун.— Осмотрите опиекурильни и всякие притоны, — посоветовал он.В начале девятого Чан пересек Юнион-сквер, темную Порт-стрит, вышел на Гранд-авеню и оказался в восточной части города. Здесь начинался Чайнтаун. Фасады домов были украшены цветными фонариками. Чарли заметил, что молодые китайцы предпочитали европейские костюмы, в то время как пожилые отдавали дань национальной одежде.На Вашингтон-стрит Чан повернул к горе и увидел четырехэтажное здание, безвкусно разукрашенное и освещенное, с большими буквами над дверью: «Общество семьи Чан». Он двинулся дальше пустынной Уэверли-стрит. Маленький китайчонок пробежал мимо с «Чайнез дейли таймс», и Чан купил у него газету.Скоро Чарли нашел нужный номер дома, поднялся по темной лестнице и громко постучал в дверь. Ему открыл высокий китаец с седой тощей бородой в широкой разукрашенной куртке из сатина.Мгновение они молча рассматривали друг друга. Потом Чан улыбнулся.— Добрый вечер, Ки Лим, — сказал он на кантонском наречии. — Ты не узнаешь своего бесценного кузена?Глаза Ки Лима блеснули.— Не узнал, — ответил он. — Ты пришел в этой дьявольской иностранной одежде, и я не узнал тебя. Тысяча приветствий. Соблаговолил зайти в мой презренный дом.Улыбаясь, детектив шагнул в комнату и в изумлении застыл на пороге. Роскошные гобелены, мебель из тикового дерева, свежие цветы, среди которых преобладали китайские лилии, пахучий sui-sui-fan — символ долголетия. На камине — статуэтка Будды.— Садись, пожалуйста, — пригласил Ки Лим. — Ты прибыл неожиданно, как августовский дождь.Он хлопнул в ладоши. Вошла женщина.— Это моя жена — Чан Сю, — сказал хозяин и приказал жене: — Принеси рисовые лепешки и вино.Он уселся напротив Чарли за стол, на котором стоял горшочек с цветущим миндалем.— Нового ничего нет, — вздохнул он. — А у тебя?Чан пожал плечами.— Нет. Я приехал по делу.Глаза Ки Лима сузились.— Да, я слышал о твоем деле, — тихо произнес он.Детектив заерзал в кресле.— Ты не одобряешь?— Не одобряю — не то слово, — ответил Ки Лим. — Но я не совсем понимаю. Это дьявольская полиция... Что общего у нее с китайцами?— Временами я не понимаю себя, мой бесценный кузен, — улыбнулся Чарли.Красные занавески в углу раздвинулись, и в комнату вошла хорошенькая девушка с темными блестящими глазами и кукольным личиком. На ней были шелковые шаровары и национальная курточка. Она внесла поднос с новогодними деликатесами.— Моя дочь Роза, — объявил Ки Лим. — А это мой кузен с Гавайских островов. — Он повернулся к Чарли Чану. — Она слишком подражает американцам и такая же наглая, как дочери белых людей.Девушка засмеялась.— А почему бы и нет? Я родилась здесь. Я ходила в американскую школу и теперь работаю с американцами.— Работаете? — с интересом переспросил Чарли.— Она весь день сидит на телефонной станции и болтает, — проворчал Ки Лим.— Разве это так ужасно? — спросила девушка, глядя на Чана.— Очень интересная работа, — сказал Чарли.— Я довольна работой, — добавила она по-английски и вышла, но вскоре вернулась с кувшином, поставила на стол два бокала и уселась в углу комнаты, искоса поглядывая на своего родственника.Около часа Чан разговаривал с Ки Лимом о своем детстве в Китае.— Эти часы говорят правду? — наконец спросил он, кивнув на камин.— Дьявольские иностранные часы! А раз так, значит, они лгут.Чарли посмотрел на свои часы.— К сожалению, я должен идти. Мое дело зовет меня в пустыню. Осмелюсь ли я просить своего кузена получать письма от моей жены, которые могут придти по этому адресу?— Даже в пустыне есть телефон, — вмешалась девушка.— Вот как? — Чарли с неожиданным интересом посмотрел на нее.— Несомненно. День или два назад я соединяла кого-то с ранчо в Эльдорадо. Забыла имя... Эльдорадо, 75...— Видимо, с ранчо Маддена, — с надеждой подсказал Чарли.— Да, — кивнула она. — Это был очень необычный разговор.— Звонили из Чайнтауна?— Из магазина Вонг Чанга на Джексон-стрит. Кто-то желал поговорить с родственником Лу Вонгом, сторожем на ранчо Маддена.Чан как можно равнодушнее спросил:— Возможно, вы слышали, о чем они разговаривали?— Лу Вонг должен приехать в Сан-Франциско. Здесь его ожидает хорошее положение, много денег и...— Ша! — крикнул Ки Лим. — Не дело болтать о чужих секретах!— Ты прав, мудрый кузен, — сказал Чарли. Он повернулся к девушке. Вы и я, маленький цветочек, еще встретимся. Теперь, к сожалению, я должен идти.Ки Лим проводил его до двери.— До свидания, мой великолепный кузен. В долгом путешествии, которое тебе предстоит, помни мой совет, ходи медленно.— До свидания, — ответил Чарли. — Наилучшие мои пожелания тебе в новом году. — Неожиданно он поймал себя на том, что говорит по-английски. — Еще увидимся.Чарли торопливо сбежал по лестнице. На улице, помня наставление своего кузена, он пошел медленно. Немного, очень немного узнал он от Розы. Лу Вонга хочет видеть в Сан-Франциско его родственник. Зачем?У старого китайца на углу Джексон-стрит он узнал, как пройти к магазину Вонг Чанга.
1 2 3 4 5 6 7 8