И я не менее вас заинтересована в том, чтобы упечь Барона и его компанию за решетку. Поэтому я помогу вам. Так что не обращайтесь со мной, как с ребенком. Вы прекрасно знаете, что я давно не ребенок.— Ага... э... догадываюсь. Может, вы и правы. Позже я вам позвоню. Оставим тревоги на потом, когда придет пора тревог.Все время, пока мы разговаривали, я крутил в руках открытку Дэйна. Бетти обратила на нее внимание и спросила:— Что это?Я протянул ее Бетти:— Последняя открытка от Эма. Написана в типичной для него манере. С нее-то все и началось.Она прочитала открытку:— О Боже!В голову мне пришла неожиданная мысль и я сказал.— Чуть не забыл одну важную вещь. Копы уже знают, что мы вдвоем убежали из «Лэнни». Если случайно я окажусь один на один с Карвером, скажем, под замком, если останусь еще в живых, он... наверняка попытается узнать у меня, где находитесь вы. — Я судорожно проглотил ком в горле. — Не думаю, что проговорюсь, но вдруг. Так что если я не свяжусь с вами до утра, смывайтесь к черту! Понятно?Она сердито насупилась:— Но если я скроюсь отсюда, а у вас все будет в порядке, как я вас найду? Где мне искать вас?— Если все будет о'кей, я вернусь сюда до восхода солнца. Если же нет, мы могли бы встретиться... например, у помоста Красного Креста. Не очень-то мы можем шляться по городу, но я буду появляться там, если смогу, раз в четыре часа, начиная с восьми утра. В восемь, в двенадцать, в четыре и так далее. О'кей?Она согласно кивнула.Я усмехнулся:— Итак, трибуна Красного Креста — наш опорный пункт. Кто знает, может, мне даже придется прятаться в ожидании вас под этой чертовой штуковиной. Как бы то ни было, вы смоетесь отсюда на восходе солнца. Договорились?Она облизала губы:— Да.— Ну, так пока, золотце! Нужно повидать старину Пити до закрытия баров.Я повернулся к двери.— Шелл, — так тихо прошептала она, что я едва расслышал ее.Я обернулся, и она попросила:— Шелл, поцелуйте меня на прощанье. Один разок. Но поцелуйте хорошенько.Она все еще опиралась на локоть, небрежно придерживая левой рукой простыню на груди. Она склонила голову и уже не улыбалась.Подходя к ней, я увидел, как она облизнула губы. Мягко опустившись на краешек постели, я просунул руки под ее плед. Обе ее руки обвились вокруг моей шеи, когда я нагнулся к ней и заглянул в ее глаза за мгновение до того, как закрыл свои и наши губы встретились.Дрожь пробежала по ее телу, и руки Бетти сжали меня еще крепче. Мои пальцы ощущали теплоту и мягкость кожи на ее плечах.Я поцеловал ее, как она и просила, поцеловал ее от души. Однако мне следовало знать, что одним поцелуем я не удовлетворюсь. Как, впрочем, и она.Я поднялся, потушил свет и вернулся к постели. Бары, припомнил я, открыты до двух часов ночи. Глава 15 Я едва успел в бар «У Мегеры».Достать фотокамеру из моего «кадиллака» оказалось проще, чем я предполагал: я небрежно подошел к нему, отпер багажник, все взял, закрыл его и быстренько смылся. Совершенно очевидно, что копы еще не обнаружили мою машину — иначе мне было бы не добраться до «Мегеры».Шел уже третий час ночи. Так оно оказалось даже лучше: бар опустел, если не считать старину Пити и одну молодую парочку, которая вскоре ушла. Но не Пити. Он вроде и не собирался уходить.Стоя на тротуаре, я видел через зеркальное окно, как упрямый старина Пити с грустью оглядывает окружающую его пустоту.Наконец Пити решительно поднялся и направился к двери. Когда он вышел, я окликнул его:— Пити! Эй, Пити!Он резко обернулся:— Какого черта ты тут делаешь?— Я попросил Кучи позвонить тебе. Мне необходимо с тобой потолковать.— А где она?— Она не придет, Пити. Извини, старина. Я хотел встретиться с тобой, но не мог позвонить тебе сам и даже боялся называть свое имя. У меня земля горит под ногами в этом городе.С полминуты он просто таращился на меня, потом обронил:— Ну и сукин же ты сын!Пару минут он клял всех моих предков, пока мне не удалось успокоить его и довести до него свою задумку и он не пришел наконец в норму и не спросил:— Так что за дельце? — Он прищурился. — Что, черт возьми, ты сделал со своей отвратительной физиономией? И почему ты так вырядился?Я выпалил без задержки:— Мне пришлось замаскироваться.— Ага, конечно. — Он развел руками и громко захохотал.— Вот, в чем штука, Пити, старина. Не знаю, согласишься ты или нет? Всей наличности у меня четыре сотни и двадцатка. Четыре сотни твои за вскрытие «консервной банки». Вся наличность, которая окажется в ней, тоже твоя.— Четыре сотни, а? Негусто. Думаешь, в «консервной банке» будут баксы?— Без понятия.Он нахмурился:— Где это? Ты все разнюхал?— Нет. Не знаю даже, что там за ящик. Только где он находится, и все.Выражение его лица красноречиво говорило, что так дела не делаются. Однако через пару минут он бросил:— Ладно, рискнем. Если бы я не был на мели, не стал бы даже слушать тебя.— Скажи мне одну вещь: ты заодно с Норрисом?— Ни на кого я не пашу. Я тебе уже говорил, что прохлаждаюсь в отпуске. Я и близко не подойду к Норрису, если...— Да нет. Сейф в адвокатском офисе. И тебе следует знать, к нему проявляет интерес еще кое-кто. Если нас прихватят, то утром нас соберут с асфальта. Буду с тобой откровенен, Пити. Если в ящике баксов не окажется, я подкину тебе еще пару сотен. Если, конечно, мы его вскроем.Он чуть поразмышлял и проронил:— О'кей. Гони четыре сотни. Но я ничего не гарантирую.Я отдал ему деньги, и он спросил:— Где коробка?— В четырех-пяти кварталах отсюда.— Встретимся здесь через полчаса. Схожу за инструментом. — И он ушел.Через полчаса Пити подъехал на новом «форде». Я сел, он доехал до улицы Платанов и припарковался прямо перед Брэден-Билдинг, объяснив, что не желает жизнерадостно тащить по улице тонну оборудования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54