Было шестнадцатое сентября, названное позднее газетами самым жарким шестнадцатым сентября за последние сорок четыре года. Полагаю, если бы статистики проявили больше страсти в своем увлечении цифрами, то откопали бы сенсационные данные о том, что это были самые жаркие два часа пополудни шестнадцатого сентября за несколько столетий, ибо там, где я сидел, все вокруг было заполнено тепловыми волнами.В основном, естественно, благодаря Бетти, так как сидел я на теплом песке ярдах в пятнадцати от сверкающей белой пеной линии прибоя и менее чем в двух ярдах от того места, где лицом ко мне лежала на животе Бетти. Усов у меня уже не было, мои волосы были коротко подстрижены и восстановили свой почти белый цвет, и я уже три недели находился на свободе.После выписки из больницы меня задержали до предварительного слушания и предъявили обвинение. Я не признал себя виновным, и меня продержали до суда. Жюри присяжных вынесло вердикт, шансы на который я расценивал как пятьдесят на пятьдесят: «Невиновен». По крайней мере половина присяжных слышала, должно быть, «вещание» с помоста Красного Креста или узнала во всех подробностях из большой статьи Бетти в «Стар», в течение недели владевшей умами во всей округе, как мне стало известно. Тогда же Красному Кресту население сдало много крови.Как бы то ни было, жюри присяжных — большинство из которых, должно быть, ненавидело меня еще несколько недель назад — совещалось только два часа. После объявления в зале заседаний: «Невиновен», после того, как репортеры кинулись к телефонам, а судья сурово пожурил меня, я оказался на свободе. Меня даже не обвинили в предумышленном убийстве, поскольку Норрис, Дороти Крэйг и дюжина их сообщников «запела» так, что такое обвинение ничем не было бы подкреплено. И теперь с меня сняли даже обвинение в непреднамеренном убийстве.Норрис и некоторые из его громил томились в тюрьме, как и Дороти Крэйг, и адвокат Феррис Гордон, а также несколько прежде уважаемых членов городского совета и плановой комиссии, и главный архитектор города, которого «подмазал» Барон, чтобы протолкнуть свой проект коммерциализации земельных участков. Большинство из них не признавало себя виновными и ожидало суда. Мне не удалось набить морду Норрису, но я внес свою свидетельскую лепту на слушании его дела в суде. Да оно в конечном счете было и лучше. И разумеется, завещание Дэйна было признано фальшивкой, и вся его собственность отойдет к его бывшей жене и дочери, как он того и желал.Сиклифф постепенно возвращался к нормальной жизни.— Что-то ты уж очень молчалив, дорогой, — заволновалась Бетти.— Просто возвращаюсь мысленно к недавним событиям. Это глупо! Обещаю, я всегда буду смотреть только вперед. Скажем, в ближайшие полчаса.Она улыбнулась, чуть выпятив нижнюю губу:— Пусть это будет час, и я присоединюсь к тебе.Подкатившись ко мне, она подняла свое лицо тем движением, которое я уже хорошо знал. Я наклонился и поцеловал ее, мои руки обняли ее, когда она притянула меня к себе. Солнце, казалось, стало еще горячее в следующую минуту или две. Потом Бетти отстранилась и медленно проговорила:— Окунемся еще разок, Шелл. Смоем песок и охладимся немного, а потом посмотрим.Я поцеловал ее в нос и сказал:— Интересная мысль.— Сам понимаешь. Должен понимать.Она конечно же была права. В последнее время Бетти переполняли интересные идеи. Мы вскочили и побежали к белым гребешкам, разбивавшимся и вскипавшим на песке, моя рука обвивала талию Бетти. Прежде чем она вырвалась и, смеясь, бросилась в воду, я огляделся еще раз.Мы находились на пустынной полоске пляжа в нескольких милях от Сиклиффа. И мы уже бывали тут. И вероятно, будем бывать здесь не раз. Стоя в водовороте волн лицом ко мне, Бетти крикнула что-то и послала мне воздушный поцелуй. Я помчался к ней.Свободному и без боли, как здорово было чувствовать себя полным жизни. Особенно здесь, на пляже, на солнце.Вдвоем с Бетти.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54