Держались они с помощью металлической дужки на носу и заушников.
Если вы когда-нибудь видели такие глаза у человека, да еще с клыкообразными длинными “зубами дурака”, высовывающимися из-под верхней губы, тогда вы знаете, что более отталкивающей рожи нельзя себе представить.
И вот в такое чудовище я превратился.
Я приобрел и то, и другое, нацепил на себя перед зеркалом, во поскорее снял, пока меня самого “не хватил кондратий”.
Вы бы слышали, как хохотал молодой продавец.
— Благодарю, — сказал я. — Достаточно ужасно, верно?
— Не сомневайтесь. Вы идете на вечеринку?
— Да-с. Кстати, у вас не найдется черного карандаша для бровей?
Он с любопытством посмотрел на меня, но принес мне карандаш. Я начернил им брови, потом снова нацепил зубы и глаза. Теперь стало даже хуже, чем до этого.
Я расплатился с пареньком и вышел из магазина, сопровождаемый громким хохотом продавца, считавшего мой маскарад весьма эффектным. Свой костюм я оставил в кладовой, предупредив, что приду за ним позднее. Свой револьвер я приладил под алой курткой, а глаза и зубы сунул в карман. Широкое сомбреро было у меня на голове, серапе накинуто на плечо, я был теперь рядовым безумцем из Лас-Вегаса, хотя вошел в магазин респектабельным Шелдоном Скоттом, частным детективом из Лос-Анджелеса. Пожалуй, теперь меня можно было называть сеньором Скоттом.
Выпив для храбрости еще один стаканчик какой-то дряни я нашел такси и поехал в “Инферно”. Люди по-прежнему входили и выходили из пасти Дьявола. Я натянул пониже сомбреро нацепил глаза и зубы, после чего смело вошел в здание.
Глава 15
Бурбон то и дело приятно отдавал мне в нос, у меня слегка кружилась голова. Я подумал про себя, что сеньор Скотт, приватный ойо, как говорится в Мексике, был немного бесшабашным. Но мне действительно нужно было отыскать свою прекрасную Лоррейн, а после всех тех мытарств, которым я подвергся, она скорее разоткровенничается. Я вошел в комнату Дьявола, жалея, что у меня нет некоторых орудий пытки, изображенных на стенах. Скажем, кнута, дубинки или “испанского сапожка”. Тогда бы, если бы она отказалась заговорить, я мог бы прибегнуть к их помощи.
Я немного ссутулился и прошел в столовую. Оттуда доносилась музыка, заканчивалось последнее представление. Ну и как же мне действовать? Я проскользнул в зал и стал ждать среди столиков в конце помещения. Никто не обратил на меня внимания, потому что все следили за представлением, зал был погружен в темноту, освещена была только сцена. В такой обстановке все было о'кей, но, если огни в зале внезапно вспыхнут, я окажусь в дурацком положении. Оставив сцену слева, я прошел к дальней стене, остановился и повернулся. Закончила петь высокая брюнетка, поклонилась на аплодисменты, затем прошла через завешенную драпировкой арку у эстрады с оркестром. Значит мои расчеты были правильными, артисты отдыхали здесь, но я не мог пройти туда тем же путем, что она. Наверняка был другой путь, в обход сцены. Я стал оглядываться, пока не разглядел в темном углу справа другую дверь. Возможно, она как раз вела туда, куда я хотел попасть. Я уже был готов отправиться на розыски, когда вдруг объявили: “Звезда нашего шоу — Лоррейн”.
И она вышла.
На ней было темно-синее вечернее платье, которое очень шло к ее белой коже. Ее черные волосы были распущены по спине, она улыбалась, плавно передвигаясь по полированному полу. Это был не “Танец Огня”, но я не сомневался, что это будет здорово, потому что она была пикантная распутница с высокой грудью и широкими бедрами, которую я помнил по “Пеликану”. И помнил тоже по прошлой ночи. Мне очень хотелось присутствовать на ее представлении, но вроде бы это было самое подходящее время для того, чтобы я проверил эту дверь, пока собравшиеся завороженно смотрели на соблазнительное тело, скользящее по полу.
Я подошел к стене, повернул ручку двери и открыл ее. Пройдя внутрь, я закрыл ее за собой. Я оказался в коротеньком коридоре, похожем на тот, который был в “Пеликане”, за тем исключением, что слева от меня за сценой имелась лестница, которая, видимо, вела к костюмерной наверху. Я пошел налево к месту в нескольких ярдах от арки, через которую пройдет Лоррейн после окончания своего выступления, и стал поджидать ее в тусклом свете.
Музыка закончилась, раздался гул аплодисментов, от которого сразу же усилилась боль в голове, затем появилась Лоррейн, повернулась спиной ко мне и остановилась. На ней было надето гораздо больше, чем в “Танце Огня”, но в целом это были какие-то невесомые прозрачные вещи.
Я сказал негромко “пет”, но, очевидно, она не слышала меня. Аплодисменты не ослабевали, Лоррейн снова вышла поклониться. Я пожалел, что нахожусь не в зале, чтобы можно было принять участие в этой овации вместе с остальными.
Потом она вернулась.
— Нет, — произнес я, — поостт!
Она повернулась в тот момент, когда уже поставила ногу на первую ступеньку лестницы наверх, и взглянула на меня. Я почти забыл, как выгляжу, но она была совершенно не подготовлена к такому чудовищу.
Глаза у нее вспыхнули, я испугался, что она закричит. Она, как говорится, вытаращила глаза, была реальная опасность, что они выскочат из орбит.
Бедняжка была напугана. Это слабо сказано, она обомлела от ужаса. Возможно поэтому она и не завопила.
Только тут я сообразил, в чем дело. Я поспешил содрать с физиономии вытаращенные глаза и устрашающие клыки.
— Лоррейн, это же я!
Она перестала дрожать, у нее раскрылся рот.
Я сдвинул назад сомбреро и повторил:
— Это всего лишь я. Честное слово, я не сделаю вам ничего плохого.
Выражение ее лица изменилось, но страх полностью не улетучился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51