Я слышал, как она смеется, но она не ответила. Я смыл с себя мыло, потер еще раз голову, перебросившись теперь мыслями на Коллин. Что-то, сказанное ею несколько минут назад, тоже дало толчок моим мыслям. Обрывки информации и разговора звучали у меня в мыслях.
Я ополоснулся, вышел из-под душа, растерся полотенцем, оделся и вышел в комнату.
Она воскликнула:
— Привет! Чувствуете себя лучше?
— Как другой человек. Очень скоро потребую отбивную с гарниром и отправлюсь по делам.
— Куда?
Она подогнула под себя юбку и перекинула ноги через подлокотник кресла, на котором сидела.
— Сказать по правде, я пока еще не уверен. Нужно подумать.
Она посмотрела мне на ноги.
— Босоногий мальчишка. Могу поспорить, вы вечно ребенком сбивали себе пальцы на ногах.
— Правильно. Я также наступал на осколки стекол и ржавые гвозди.
— На ферме?
— Нет, в городе. В Лос-Анджелесе. Там я родился и вырос. Постоянно жил там. За исключением тех случаев, когда путешествовал по стране или изучал наиболее эффективные способы убивать других людей на войне.
После недолгого молчания она сказала:
— Лос-Анджелес, а я вот никогда там не была. Хотела бы я посмотреть на город Ангелов.
— Название не верное. Никаких ангелов там нет. Но город я с радостью вам покажу. Мне кажется, я знаю в нем каждый дюйм. В Голливуде у меня много друзей, если вы хотите побывать на студии.
Она улыбнулась.
— Вы, мистер Скотт, сами назначили это свидание. Вы намерены сразу же возвращаться в Лос-Анджелес, когда закончите со своим делом здесь?
— Хотел бы. Если все закончится о'кей.
— Если?
— Когда, я имел в виду. Но, откровенно говоря, я могу загреметь в тюрьму.
Она пришла в недоумение, я объяснил:
— Я толком этого не объяснил, Коллин, но одна из причин по которой мне не хочется возвращаться назад, это, кроме того, чтобы уберечься от дополнительных синяков, также желание сейчас не встретиться с шерифом. Вчера вечером, когда я сбежал от тех трех головорезов, одного из них я убил.
Она судорожно глотнула, глаза ее широко раскрылись, но она ничего не сказала.
Я продолжал:
— Я вынужден был его убить.
— Что они сделают, Шелл? С вами, я имею в виду?
— Зависит от многих вещей, включая самочувствие окружного прокурора. Я ведь в первую очередь должен быть удовлетворен. У этих парней было оружие, они намеревались пустить его в ход, и тогда я его стукнул.
— Стукнул? Рукой?
— Ну да. У второго был нож. Тот, про которого я точно знаю, что он умер. Я ударил его ребром ладони.
Она нахмурилась, глядя на меня.
— Не понимаю. Вы просто его стукнули, и он умер? Вы убили его ударом руки?
— Несколько минут назад я упоминал об этом, дорогая. Потому, что меня специально обучали, как убивать людей, когда я отправился не слишком весело на войну. Существует поразительное количество способов разделаться с человеком голыми руками, причем за долю секунды. Вот этому меня и учили, в особенности в морской пехоте. Для того, чтобы самому остаться в живых. Но когда ты научишь человека, как убивать быстро и эффективно, чтобы он мог воевать для тебя, ты сделаешь что-то такое, чего ты не можешь потом отнять. Эти знания и навыки становятся составной частью человека. Почти все морпехи действуют рефлекторно, автоматически. Я... возможно, мне не надо было убивать этого подонка вчера вечером, но, если бы я этого не сделал, он мог бы убить меня. И все же это было скорее бессознательное действие, самый настоящий рефлекс. Вот человек, он намеревается меня убить, я отреагировал точно так, как меня научили много лет тому назад. И сколько бы лет не прошло, этот навык не исчезнет. Даже через сто лет.
Я остановился, потом добавил:
— Извините, Коллин. В мои намерения не входило произносить речь.
Я подмигнул ей.
— Кроме того, едва ли я проживу так долго.
Она не сразу заговорила:
— Я ничего не имею против речи. Видели бы вы свое вдохновенное лицо при этом.
Я рассмеялся.
— Мне здорово повезло, я не должен видеть свою физиономию.
— Ох, не знаю, физиономия-то вовсе не такая плохая — рассмеялась она. — Ну а теперь я хочу принять душ. А вы лягте и отдохните. Вы вовсе не такой неутомимый, как можно подумать из ваших речей.
— В данный момент я чувствую себя ужасно расслабленным. А вы, несравненная Коллин, примите душ, ваше потрясающее тело требует особого ухода.
Остановившись у дверей, она оглянулась на меня, а я сказал:
— Вы чертовски красивая женщина!
— Все ясно. Следующее, что вы мне скажете, что я ваша единственная любовь.
Я подмигнул ей.
— Я скажу вам больше этого!
Она одарила меня долгой улыбкой, и вновь на ее невинном личике появился намек на трансформацию, которую я заметил раньше, в баре, когда она прижала свою руку к моим губам. Потом она повернулась и прикрыла за собой дверь в ванную.
Меня очень интересовало, заперлась ли она на ключ, и если да, то хватит ли у меня сил высадить дверь. Но потом я вздохнул, поднялся с кресла и подошел к кровати. Растянувшись на ней, я расслабился и мысленно просмотрел с самого начала то, что произошло по этому делу. Имелось несколько подозрительных моментов, но я знал одно: если Изабел до сих пор была жива, я хотел бы встретиться с ней лицом к лицу и задать ей несколько вопросов.
Что-то мелькнуло у меня в голове и тут же исчезло, прежде чем я успел ухватиться и поймать его. Я тихо лежал на кровати, прислушиваясь к шуму душа в ванной, из-за всех сил стараясь возвратить ускользнувшую мысль. Я потряс головой, и тут, как будто это помогло разрозненным кускам лечь на места, я вспомнил.
После этого картина стала проясняться, приобретать конкретные черты, постепенно все неясности ликвидировались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51