Я считаю, Лупе надо оправдать, а я мог бы отвести ее в Таяну и там показать магу-медикусу.
– Данове, либр мает рацию[42], – возвестил войт, к которому вернулась былая степенность. – Я вважаю, Лупе ничего такого не делала, а в пущу надо послать охотников.
– Или стражников, – выкрикнула Красотка Гвенда, – а то нагнали сюда дармоедов, лучше пусть ту зверюгу выловят.
– Молчать! – неожиданно тонким голосом завопил кругломордый, после чего вступил лысый.
– Ведьма виновата, – тихо и невыразительно сказал он. – Не спорю, дан либр очень нам помог. Он показал, что Белый Мост не виновен в укрывательстве Преступившей. Пока не виновен. Ибо упомянутая Лупе до вчерашнего дня скрывала свою сущность. То, что покойную в селе не любили, еще не дает никому права ее убивать. Ведьма вызвала демона, но не справилась с ним и потому пребывает в таком состоянии. Мы должны признать ее виновной и забрать в ближайший дюз[43], где проведут обряд изгнания демона, после чего ведьма будет отвечать перед законом.
– Быть по сему, – с готовностью выдохнул мышевид.
Лысый встал, торжественно надел лежащий перед ним черный, словно бы обрубленный сверху колпак и возвестил, что жители Белого Моста признаны невиновными в сокрытии Преступившей, однако за то, что шесть лет пользовались услугами беспечатной ведьмы, им надлежит выплатить виру. Нареченная же Лупе признается виновной в злонамеренном убийстве посредством Запредельной магии, но в связи с невозможностью провести полное расследование дела на месте казнь откладывается на неопределенное время, а обвиняемая препровождается в Олецький дюз.
Роман взглянул на «нареченную Лупе», та по-прежнему пребывала во власти кошмара. Сельчане не расходились, но и вмешиваться не спешили. До них постепенно доходило, что они чудом избежали опасности. Синяки, похоже, не задержатся в селе, так как им нужно поскорее отвезти добычу в Олецьку, а назначенная вира была весьма скромной. Гвенда о чем-то быстро перешептывалась с Катрей, поглядывая на синеглазого либра. Посрамленная Целина чуть ли не с кулаками набросилась на девчонку-свидетельницу, младший корзинщик ее отпихнул, двое красномордых мужиков радостно вылупились на зрелище.
И тут раздался властный голос:
– Неужели фискальная стража Арции не в состоянии справиться с этой женщиной? – Спрашивающий, видимо, привык получать ответы немедленно.
Роман, не веря собственным глазам, уставился на седого всадника, умело управлявшегося с тяжелым вороным жеребцом цевской породы, незаменимой при длинных переходах. Рядом юноша в темно-синем бархате вздымал орифламму с нарциссами, а узкую деревенскую улицу заполоняли молчаливые тяжеловооруженные всадники. Герцог Эланда не мог выбрать более удачного времени, чтобы появиться на сцене.
Приободрившийся было кругломордый был потрясен, ошарашен, раздавлен. Похоже, ему никогда не случалось сталкиваться с особами королевской крови. Поганка Гонза незаметно отполз на задний план, но лысый не потерял присутствия духа.
«Эта тварь знает законы, – с тоской подумал Роман. – Герцог проезжает через земли империи с небольшим отрядом, он никогда не нарушит „Дорожную Нотацию“[44], а коронные права не так уж и велики». Лысый же тем временем пустился в объяснения. Надо отдать ему справедливость, говорил он четко и понятно. Рене-Аларик-Руис рэ Аррой слушал, слегка склонив породистую голову к правому плечу. Роман, воспользовавшись случаем, рассматривал знаменитого адмирала. Герцогу было сорок восемь лет, то есть по человеческим меркам он был уже немолод, у него были правильные черты лица и неожиданные для дома Арроев пронзительно-голубые глаза. Когда-то, если судить по бровям и окаймляющей лицо короткой бороде, Рьего был темноволос, но таким его помнили немногие. Рене принадлежал к тем людям, про нынюшнюю жизнь которых, кажется, известно все и вместе с тем не известно ничего…
Глядя на невозмутимое лицо и сильные красивые руки, сжимающие поводья, Роман подумал, что если Аррой – противник, партию лучше сдать без боя. И еще по тому, как эландец спокойно выслушал лысого, оглядел судей, ни на ком не останавливая глаз, и мельком взглянул на Лупе, Роман понял, что адмирал уже принял какое-то решение.
Герцог спрыгнул с коня и направился к входу в иглеций, небрежно бросив: «Покажите мне останки!» Зажмурившийся клирик покорно сдвинул крышку. Если Рене и потрясли лежащие в гробу окровавленные лохмотья, он умело скрыл свои чувства.
– Обвиняемая не ответила ни на один вопрос?
– Да, монсигнор.
– А мнения судей в части, касающейся виновности, расходятся?
– Да, монсигнор, двое против троих, но…
– Вы, как я понял, настаиваете на том, что обвиняемую нужно подвергнуть допросу, а затем казнить.
– Именно так, – с поклоном сказал лысый.
– Вы не допускаете мысли, что она лишь жертва стечения обстоятельств?
– Ни на минуту!
– Хорошо, – герцог вновь обвел взглядом присутствующих. На этот раз голубые глаза задержались на точеном лице барда. Роман почувствовал, что это неспроста, и оказался прав.
– Что ж, три против двух – небольшое преимущество. Мне не хотелось бы, чтобы пытке была подвергнута невиновная и тем более недееспособная. По праву Крови повелеваю предать подсудимую Божьему Суду, Приготовьте место, – и герцог отвернулся от синяков, показав, что дальнейшее его не касается.
Вот оно что. Божий Суд! Против этого не посмеет возразить никто.
– Но упоминания о Божьем Суде сохранились лишь в легендах, – попробовал вмешаться лысый синяк.
– Если мне не изменяет память, то демона с целью убийства вызывали примерно в те же времена, – невозмутимо парировал эландец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31