С нашим появлением поднялся такой многоголосый вой, что я едва не оглох. Со всех сторон нас тут же забросали поздравлениями, пожеланиями, мелкими монетами и разнообразными продуктами питания, — наверное, по обычаю полагалось символизировать таким образом процветание и изобилие. Хороший обычай, нечего сказать, но лучше бы гости оформили свое к нам доброжелательное отношение исключительно в словесной форме. Если б я вовремя не сообразил укрыться от града продовольствия под выдающимся бюстом супруги, меня бы точно пришибло каким-нибудь особо увесистым окороком или фаршированным цукатами барашком.Нет, все-таки с течением времени людские нравы изменяются в лучшую сторону. Например, в каком-нибудь девятнадцатом или двадцатом столетии свадебный торт со взбитыми сливками вряд ли украсили бы тушеной свиной головой, а здесь — пожалуйста! Вместо привычных лозунгов на тему «плодиться и размножаться», звучат, сопровождаемые беззастенчивым гоготом, вполне конкретные призывы с детальным инструктажем: как, сколько раз и в каких позициях. А тосты! От невинных «сполоснем кишку!» до тошнотворных «чтоб до веку пожирать вам чресла врагов своих!».Короче говоря, в кресло во главе стола я опустился слегка ошарашенный. Гельда, нисколько не смущенная, зашепталась с сидевшим рядом дородным стариком с золотой цепью поперек груди. Тот, послушав ее немного, захохотал:— Благородная девица долго без мужа — не есть хорошо! — и. приподнявшись, так хлопнул меня по плечу, что я подавился куриной шейкой, которую до этого скрупулезно запихивал себе под забрало. — Благородная девица желает забав! — расшифровал свое высказывание старик. — А граф желает наследников! А?— Похвальные желания, папаша, — угадал я тестя.— Граф есть долго ждать! И граф наконец дождаться!— Круто, — поддакнул я, подумав о том, сколько жаждущих богатства герров сватались к девице Гельде и удирали во все лопатки, лишь одним глазком взглянув на потенциальную супругу.— Сказать немедленно комплимент милой жене!— А… М-м… Вот задачка-то!— Ты прекрасна… — обратился я к Гельде, подыскивая наиболее подходящее сравнение, — как… Бар-лог!— Кто есть Барлог? — поинтересовался граф.— Это… ну… эталон всепобеждающей мощи… То есть я хотел сказать — всепобеждающей красоты!— О-о!Старик граф вскочил с прытью совсем не стариковской и завопил на всю залу:— Молодые — есть славные и почетные!— Есть! — поддержал я.Это прозвучало как приглашение. Гомон в зале смолк, словно по команде, сменившись дробным клацаньем зубов о кости, верещанием ножей по тарелкам, бульканьем и отрыжкой. Гельда, подвинув к себе деревянное блюдо с запеченным козленком, одним мощным движением разодрала несчастное животное надвое, точно какого-то цыпленка. Папаша-граф погрузил бороду в чашку с густым варевом и смачно захлюпал. Вокруг шамали, хавали, жрали, трескали, рубали — в общем, наворачивали от души. Рубили боевыми кинжалами и даже мечами мясо, лили в глотку вино и пиво из кружек, чаш, бутылок, а то и прямо из кувшинов, размеры которых, между прочим, намного превышали размеры напольных китайских ваз. Взмыленные слуги носились по залу с подносами, натыкались друг на друга, отлягиваясь от здоровенных псов, снующих под столами в поисках костей.Лишь я один сиротливо глодал облюбованную куриную шейку. Ну не лезло ничего больше под забрало, как я ни старался!— Милый муж мало кушать! — забеспокоилась Гельда.— Аппетит что-то… не того… — ответил я, покосившись на ее блюдо, где, как иллюстрация к русской народной сказке, красовались козлиные рожки и ножки.— Милый муж герр Шульц надо много силы на ночь!— Ох ты, псы чистилища, а я и забыл совсем. Нам же еще заказано плодиться и размножаться со страшной силой.— Милый муж совсем не пить вина!— Пробовал, не получается, — честно признался я. — Не льется через забрало в рот. Только за шиворот.Гельда глубоко задумалась. Через минуту ее осенило:— Милый муж снять шлем! Ну вот, приехали…— Э-э… В смысле — совсем? — заюлил я. — То есть с головы, да?.. Понимаешь, какое дело… Тут такое дело, что…Ну как ей объяснить, что мои рожки вряд ли понравятся гостям? Средневековье, знаете ли… Темнота! Сразу схватятся за святую воду, ножи, топоры и вилы, не удосужившись дослушать мои разъяснения по поводу того, что я вовсе не бес, просто у меня переизбыток кальция в организме.— Заело! — объявил я. — Тесновата кольчужка, уши не пролезают. Вот гляди.Я демонстративно подергал себе за крепления забрала:— Ни в какую!— Гельда помогать милый муж! — расплылась в улыбке Гельда. — Герр Шульц взяться руками за кресло!— Милый муж головы лишится! — загудел я через забрало, когда понял, что она собирается сделать. — Не надо, родная!— Взяться руками за кресло! — повысила голос супруга.— Папаша! — воззвал я к состраданию тестя.Но бородатому графу, видимо, чуждо было чувство мужской солидарности. Он даже не отвлекся от своей чашки, ни на секунду не прервал увлеченного чавканья.— Милый муж герр Шульц — держаться!— Пожалей милого мужа! — завопил я, чувствуя, как меня, вместе с креслом, возносит к потолку. ГЛАВА 6
Чпок! — Шлем слетел с моей головы легко, как пробка из бутылки шампанского. Минуту я сидел, зажмурившись, ожидая, как вот сейчас в зале повиснет тягостная тишина, а потом кто-нибудь из особо догадливых крикнет:— Герры! Ловить беса! Ничего подобного.Гости, все до одного, поглощенные яствами, питием и застольными разговорами, никакого внимания на наличие рожек у меня на голове не обратили. Это я выяснил, осторожно разожмурившись.Да напрасно я беспокоился! Теперь, когда обзор у меня стал пошире щелки забрала, можно было легко разглядеть, что гости-то хор-рошие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96