Она не была в настроении выслушивать очередную тираду морского офицера.— Неважно, Иоанн! — воскликнула она. — Ничего не пострадало, кроме моего достоинства.— Не в этом дело! — рявкнул Иоанн. — Эти штуковины достаточно опасны сами по себе. А тут еще какой-то глупый мальчишка — снова! — забывает принять необходимые меры предосторожности и повесить…— Что опасно само по себе? — спросила Антонина и радостно улыбнулась. — О, это звучит возбуждающе!Иоанн прекратил бегать по двору. Теперь просто размахивал руками.— Мы его получили, Антонина! — воскликнул он возбужденно. — Мы его получили! Порох! Пошли — я тебе покажу!Он бросился назад в мастерскую. Эйсебий отошел с дороги и благодарственно улыбнулся Антонине.Антонина во второй раз вошла в мастерскую.Бах! Взиик! Удар. Клац-клац-клац.Она быстро пригнулась и опять выскочила наружу.За ее спиной орал Иоанн:— Эйсебий! Ты — идиот! Разве я не сказал тебе, что нужен длинный огнепроводный шнур?!— Забыл, — прозвучало бормотание.
— Если не считать, что у него девичья память, на самом деле он мне очень помогает, — сказал Иоанн позднее. В задумчивости отпил глоток вина. — Химия на самом деле не является моей сильной стороной. А Эйсебий в ней разбирается лучше, чем кто-либо, кого я знаю.— В таком случае лучше найми кого-нибудь, кто будет следить за тем, чтобы он все помнил, — улыбаясь предложила Антонина.Иоанн уверенно поставил кубок. Твердо положил руки на стол. Резко расправил плечи.— Мы не можем себе этого позволить, Антонина, — объявил Иоанн. — Нет смысла спорить по этому вопросу. — Он нахмурился. — Теперь. Прокопий уже неделю радостно потирает руки. С тех пор как он прибыл сюда впереди тебя и просмотрел бухгалтерию. — Иоанн сильно нахмурился. — Он только и ждал, чтобы нажаловаться тебе. Я потратил все деньги. Все. Не осталось ни одного солида. Ни одного. — Он мрачно нахмурился. — А Ситтас — жирная жадная свинья! — больше ничего не дает. Он назвал меня транжирой в последний раз, когда я попросил у него денег.Улыбка не сошла с лица Антонины.— Сколько раз тебе удалось выжать из него деньги?— Восемь, — мрачно ответил Иоанн.— Поздравляю! — рассмеялась она. — Это рекорд. Никому еще не удавалось выжать из него деньги более двух раз подряд, насколько мне известно.Иоанн улыбнулся очень кисло.— На самом деле это не смешно, Антонина. Мы не можем про должать без денег, и я не представляю, откуда их взять. Я ничего не могу получить от Антония Александрийского. У епископа свои проблемы. Патриарх Ефраим в последнее время много воет о растрате церковных средств не по назначению. Его дьяконы ползают по Антонию, как блохи по собаке. Они даже пересчитали его личное серебро.— В чем дело? — фыркнула Антонина. — У Ефраима износились шелковые одежды?Теперь улыбка Иоанна стала более веселой. Совсем чуть-чуть.— Не то чтобы я заметил. Конечно, трудно уследить, если учесть, какое количество мантий у него имеется. Думаю, он недоволен, что на пальцах левой руки на кольца было потрачено не столько золота, сколько на кольца на правой. Поэтому его клонит набок во время прогулок по улицам Антиохии, когда он благословляет бедных.Морской офицер фыркнул и вздохнул. Обвел взглядом комнату. Они сидели в главном зале дома, за столом в углу.— Я бы предложил продать один из великолепных гобеленов, только… — пробормотал он.— У нас нет ни одного.— Вот именно.Антонина улыбнулась очень весело. И покачала головой.— Мне следует прекратить тебя дразнить. Мне стыдно за себя. Дело в том, мой дорогой Иоанн, что деньги больше не представляют проблемы. Я нашла новое лицо, готовое профинансировать наш проект.Она опустила руку вниз и с трудом вытащила мешок. С большим трудом. Столик зашатался, когда она опустила мешок на него.Глаза Иоанна округлились. Антонина, все еще улыбаясь, схватила мешок за низ и перевернула. Небольшой поток золотых монет рассыпался по столу.— Недавно отчеканены, надеюсь, ты это заметил, — весело заявила она.Иоанн смотрел на кучку, как сова. Однако его внимание привлекли не сами монеты. Он понял, что стоит за ними.Власть. Чистая власть.После правления императоров Валентиниана и Валента золотая монета — солид, введенная Константином Великим, служила твердой римской монетой на протяжении двух веков, и на ее чеканку имелась монополия.В Римской империи было много легальных монетных дворов. Больших, в Фессалониках и Никомедии, и ряд небольших в других городах. Но они ограничивались выпуском серебряных и медных монет. По закону только император мог чеканить золотые монеты. В Константинополе, в самом Большом Дворце.— Ты сказала Феодоре, — объявил он.Антонина кивнула.— Это разумно? — спросил он.В вопросе не прозвучало обвинения, просто любопытство.Антонина пожала плечами.— Думаю, да. При сложившихся обстоятельствах у меня не было особого выбора. Я оказалась глубоко втянута в императорскую интригу, пока находилась в Константинополе. Ирина не вернулась вместе со мной потому, что теперь — фактически, если не официально — является начальницей шпионской сети Феодоры.Иоанн смотрел на нее с большим интересом.— Малва?— Да. Они строят какой-то предательский заговор, Иоанн. Насколько нам известно… — она замолчала. — Неважно. Это долгий рассказ, и мне не хочется повторять его дважды за один день. Антоний, Михаил и Ситтас сегодня приедут ужинать. Также будут Маврикий и Гермоген. Теперь они оба вовлечены. Тогда я все и объясню.Она протянула руку и стала заталкивать монеты назад в мешок.— В любом случае я считаю, что сказать Феодоре было необходимо. И к тому же это правильно. Мы вскоре узнаем. Этим летом, но попозднее, она сама приедет сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145