Спроси Микава Николая. Он тебе скажет, что делать.Сандро внимательно посмотрел на пастуха:– Зачем?– Иван Александрович так приказал. Минасян вчера был здесь, ушел в сторону Цебельды. Курить есть?Угостив пастуха, Сандро поднялся.– Ну, спасибо, я пойду.– Иди, иди. Я думал – не дождусь тебя.– Передай в Сухум. Три дня назад Минасян ночью был в Маджарке, встречался с гульрипшским Христо.– Передам. Ну, иди, иди.В лесу было тихо, прохладно и сыро. Пройдя километровую лесную полосу, Сандро вышел на поляну, где расположились разбросанные домики селения. За ними, почти вплотную, стояли освещенные солнцем горы с редким лесом. Отсюда начинался подъем на Цебельдинскую возвышенность – вероятное место, где скрывался Минасян.Сандро был готов к встрече. Он знал, что за его продвижением в горы заботливо следит Чиверадзе, готовый прийти на помощь в трудную минуту. 21 «Майсурадзе, Давид Григорьевич, 1890 г . рождения, уроженец г. Новосенаки, грузин, служащий, член КП(б) Грузии с 1929г., образование 7 классов Тифлисской гимназии. Отец – мелкий торговец, мать – домашняя хозяйка».Читая анкету, Чиверадзе удивился с какой легкостью Майсурадзе, после советизации Грузии менял места работы. За десять лет он успел побывать в торговой сети, в артелях промкооперации, Грузлесе, Грузтабаке. Там же был принят кандидатом в члены КП(б) Грузии («Проверить, кто его рекомендовал!»). В 1929 году направлен на работу в Абхазию для укрепления аппарата Абтабсоюза («Проверить, кто направил!»). Но если эти места работы были описаны подробно со ссылками на номера приказов о назначениях, переводах и премированиях, то в годы дооктябрьского периода, несмотря на то, что Майсурадзе был уже взрослым человеком, он, судя по анкете, не работал и «жил на иждивении родителей». Совсем не ясно, что делал в годы меньшевистского господства («Не работал? Сомнительно! Запросить Тифлис!»). Каково его окружение здесь, в Табсоюзе и в городе? Что за странные у него отношения с этим инженером СухумГЭСа Жирухиным? («Кстати, почему молчит о нем Москва?»). Дверь кабинета Чиверадзе приоткрылась.– Разрешите? – спросил появившийся в дверях сотрудник.– Да. Что у вас?– Слухачи перехватили морзянку из Афона!– Открытым текстом?– Нет, шифром.– Как только закончат расшифровку, давайте сюда! – приказал Чиверадзе.– Есть!Оставшись один, он продолжал читать. Его заинтересовало, что, будучи вполне здоровым, Майсурадзе не служил в царской армии, хотя в первый год мировой войны ему было двадцать четыре года, а к концу войны, когда нехватка в «пушечном мясе» была особенно велика – двадцать восемь. «Предположим, откупился, – подумал Иван Александрович, – ну а при Временном и при меньшевиках – тоже откупился или „на иждивении родителей“? Или служил в Народной гвардии, а то и в особом отряде Джугели? („Срочно проверить по архивам все эти годы!“). Наград не имеет („Ясно, откуда же!“). Не судился. Да, таков старший инструктор Абтабсоюза. Не слишком ли часто он ездит в Москву и Тифлис? Не слишком ли много, даже для инструктора, разъезжает по районам? И потом, это странное пристрастие к „бывшим“, посещение их, долгие беседы. Наконец, встреча с приехавшим из Москвы, из ВСНХ, Михаилом Михайловичем Капитоновым на квартире у председателя Абтабсоюза Назима Эмир-оглу. Странная встреча, поздно вечером, с тщательными проверками при подходе к дому Назима. И после полуторачасовой встречи – уход по одному. На другой день, встретившись у Курортного управления, они даже не поздоровались, хотя прошли один мимо другого буквально в двух шагах. Капитонов даже отвернулся! А приезд Майсурадзе в Эшеры и его посещение Дзиапш-ипа („Предстоящий допрос, вероятно, подтвердит это!“). Нет ли связи между приездом его в Эшеры и ранением Чочуа? Или это странное, но совпадение! И, наконец, периодические свидания Капитонова с Жирухиным, вплоть до сегодняшней пьянки в „Рице“. Подождем до утра, когда станет известно, как и куда они разошлись после ресторана.» Звонок телефона прервал его мысли.– Да, слушаю. Здравствуй, дорогой, как раз вовремя! Заходи.Положив трубку, Иван Александрович поднял ее снова и попросил соединить его с квартирой главврача. К телефону долго не подходили, и Чиверадзе хотел уже повесить трубку, когда, наконец, сонный женский голос произнес: «Кого надо?» Чиверадзе попросил Шервашидзе.– Здравствуйте, Сандро, – сказал он, когда отозвался сам хозяин, – простите за поздний звонок. Как наш больной?– Что больной?! Больной хочет домой! Недисциплинированный пациент!– И вы думаете, что…– Я думаю, – перебил его Шервашидзе, – что через несколько дней его действительно лучше перевести домой. Так дней на десять. А потом отправить куда-нибудь в санаторий, чтобы он понемногу привыкал к людям… и к своей физической неполноценности. Все равно следить за ним и лечить его мы будем и дома и в санатории. А негоспитальная обстановка свое возьмет.– Может быть, настало время устроить встречу с женой? – спросил Чиверадзе.– Я только что хотел это предложить, – ответил Шервашидзе.– Ну вот, видите, какое у нас взаимопонимание, Сандро! Вот только насчет физической неполноценности – не согласен. Настоящий советский человек, а тем более коммунист, во всех случаях останется полноценным членом социалистического общества. Полезным и нужным! – подчеркнул Чиверадзе.– Но, как врач…– Вы не правы и как человек, и как советский врач. Но мы еще вернемся к этому разговору. Спокойной ночи!Едва успел Чиверадзе закончить беседу с Шервашидзе, как в кабинет постучали.– Войдите, – сказал Иван Александрович. В кабинет вошел Обловацкий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90