– Я не устал, – воспротивился я, едва дыша, но она подошла и схватилась за дубину, вынуждая меня или применять силу, или послушаться ее. Я подчинился и стал наблюдать, как она управится. Но, несмотря на свою внешнюю хрупкость, она оказалась удивительно сильной.
Но вскоре она устала, и я вновь взялся за дубинку. Битва была безнадежной; приближалась ночь, в темноте которой нас все равно должны были стащить вниз, где нас ждала судьба обескровленного Граака, теперь невидящим взглядом уставившегося в небо.

Глава 8

Я носился вдоль края шляпки, сбивая скользких тварей, жаждущих нашей крови, а принцесса Лорали испуганно сжалась посреди плоскости, когда внезапно над болотами послышался плеск и звуки брызг, а также странные вскрики, похожие не то на блеянье, не то на мычание.
На мгновение остановившись, чтобы передохнуть, я оглянулся и увидел, как по болоту, погружаясь по бока и издавая душераздирающие вопли, приближается огромная горбатая рептилия, явно убегающая от какого-то смертельного врага. Изгибая длинную шею, она то и дело срывала со своей туши налипающих болотных тварей.
При виде этой огромной рептилии болотные обитатели прекратили атаку на нас и дружно устремились к более крупной жертве.
Все плотнее и плотнее облепляли они громадного динозавра. Как только гигантский ящер отрывал от себя одну кровожадную тварь, тут же в тяжело раздувающиеся бока впивались своими ртами-присосками десять других, и вскоре вся туша рептилии представляла собою колышущееся море существ, как дно опрокинутого корабля, обросшего всякой дрянью.
Постепенно громадное животное замедляло свой ход. Наконец остановилось. Сил у него для борьбы становилось все меньше. И вот, издав прощальный вопль, оно погрузилось в болотную жижу.
Я так увлекся этой титанической борьбой, что забыл об опасности, грозящей нам самим.
– А ведь наши враги ненадолго забыли о нас, – тут же сказал я. – Не попробовать ли нам вырваться на свободу?
– Это наш единственный шанс, – ответила она. Свесившись с края шляпки, я спрыгнул на землю. Лорали также перекинула через край шляпки свое маленькое атлетическое тело и упала в мои ожидающие объятия.
И вот, стоя по щиколотку в болотной грязи и прижимая к себе это юное тело, я совсем забыл об опасности, забыл обо всем, кроме того, что держу ее в объятиях, что головка ее откинута назад, а ее восхитительные черные глаза, в которых горит внутренний свет, смотрят в мои глаза. И вот, когда, отравленный этой близостью, я попытался прижать ее к себе, она вдруг вырвалась и побежала, легко, как вспугнутый фавн, на юго-запад, в сторону гор.
Сжав дубинку в руке, я тут же помчался следом, но теперь не забывал зорко посматривать по сторонам. Но болотные обитатели были увлечены своим пиршеством.
По мере приближения к предгорьям почва становилась все суше и тверже и вновь изменился характер растительности: появились низкорослые хвойные. Вскоре мы уже карабкались по крутым склонам холмов, где почва становилась все каменистее, а растительность попадалась все реже.
Лорали ни словом не обратилась ко мне и вообще делала вид, что не замечает моего присутствия. Мне казалось, что я обидел ее тем, что пытался обнять. Но я мог бы поклясться, что в тот быстротечный момент в ее глазах я разглядел всплеск чувств, подобных моим, и что она полностью изменила свой взгляд на меня по сравнению с тем временем, когда мы пребывали в плену у пещерных обезьян.
Когда мы добрались до отдельно стоящей группы водных папоротников, я решил, что пора передохнуть и освежиться.
– Тут и еда, и питье, – сказал я. – Давай остановимся ненадолго.
Ни слова не говоря, она устало опустилась на мягкий мох, уткнулась лицом в руки и тихонько заплакала.
Я отломил ветвь с водой от кустарника и опустился рядом с Лорали на колени.
– Не трогай меня! – воскликнула она. – Убирайся!
– А, ну хорошо же, – огрызнулся я и принялся есть и пить, правда без малейшего аппетита. Затем я занялся изготовлением более эффективного оружия.
Вскоре я смастерил лук, воспользовавшись прихваченной веревкой для изготовления тетивы. Из собранных по дороге тростников я смастерил стрелы, привязав веревкой к ним каменные наконечники. Обрывки листьев папоротниковых пошли на оперение. Колчан получился из куска шкуры птанга.
На работу ушло несколько часов, во время которых моя капризная спутница спала, изредка всхлипывая во сне.
Я едва успел поджарить мясо птанга, когда принцесса зашевелилась и открыла глаза. При этом она даже немного испугалась, увидев непривычное окружение. Затем села, ощутила аппетитный запах, посмотрела в сторону мяса, но тут же решительно отвернулась.
– Принц Олбы, – сказал я, – счел бы за честь, если бы принцесса Тирана разделила с ним обед. Королевский дворецкий уже накрыл стол.
Несмотря на попытки сохранять суровое выражение лица, она все же не удержалась от легкой улыбки, тронувшей уголки ее восхитительных губ. Но она вновь отвернулась.
Положив жаркое на широкие листья папоротника, я подошел к ней.
– Послушайте, юная леди, – серьезно сказал я. – Может, хватит капризничать? Я понятия не имею, что заставляет вас вести себя как избалованный ребенок. Но у меня большое желание отшлепать вас.
Она пыталась сохранять то же недоступное выражение лица, но я видел, как задрожали ее губы.
– Простите меня, – сказал я. – Возможно, я в чем-то ошибаюсь. Если я чем-то оскорбил ваши чувства, я искренне сожалею. Я вовсе не хочу навязывать вам мое внимание, но не могу же я оставить вас в одиночестве в этой глуши. А вы делаете все, чтобы максимально затруднить мне задачу быть полезным вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50