Все в комнате моментально притихли и повернулись к Нильсу и Ки. Ки почувствовала, как жарко вспыхнули ее уши.
– А я-то боялся, что встречу в ней противницу! – обращаясь к Коре, громко сказал Нильс. – Помнится, ты предупреждала меня о духе столь значительном, что даже тебе оказалось не под силу совладать с ним во время Обряда. Я и вообразил, что встречу горечь, злобу и хитрость. И нате вам, выходит маленькая девочка и велит старому дедуле как следует постараться, наводя в душах порядок: она, мол, только скажет спасибо. Нет, Ки, с тобой любая развалина заново помолодеет…
Притихшая было комната вновь наполнилась гулом голосов. Ки смотрела на Нильса, гадая про себя, что в действительности было у него на уме. Его маленькие голубые глаза блестели, как у хорька. Их взгляд цепко удерживал Ки. Нильс едва заметно кивнул и громко сказал:
– Пусть твоя дочь, Кора, подаст мне руку и проводит за стол!
Ки послушно подошла к нему и встала сбоку. Ей было несколько не по себе. По ее мнению, следовало поискать старца, менее нуждавшегося в чьей-либо помощи, чем этот Нильс. Как бы то ни было, он крепко ухватил ее руку повыше локтя и оперся на нее довольно-таки тяжело, так что Ки даже качнулась в его сторону. Нильс, заметно уступавший ей ростом, двигался маленькими, медленными шажками так, словно это отнимало все его силы.
– А ты ничего, умненькая, – шепнул он Ки, пока та усаживала его за стол. – Посему скрывать от тебя цель моего пребывания здесь не только бессмысленно, но даже и вредно. Кора права: я должен все тебе рассказать. Так вот, сегодня вечером тебе предстоит изрядная трепка. Видишь ли, детка, ты насмерть перепугала всю эту публику. Стало быть, для того чтобы воссоединить их с их драгоценными гарпиями, я должен развеять их страх. Я должен сделать так, чтобы они перестали тебя бояться. Чтобы начали видеть в тебе не мощный противостоящий дух, а этакую маленькую девочку, не ведающую, что творит. Ты, конечно, можешь испортить мне все дело. Ты можешь воспользоваться своей молодостью, силой и твердостью и отлично высмеять их веру. Ткнуть всех нас носом в некоторые гадкие и безобразные стороны этой расы, подарившей нам свою дружбу… Но можешь ты поступить и по-другому: дать мне высмеять ТЕБЯ. Развенчать грозный призрак, превратив его в простую тень под кроватью. Что ты выбираешь?
Ки лихорадочно соображала, между тем как рука ее пододвигала старику стул.
– Не лучше ли будет, – сказала она, – если я предпочту попросту удалиться? Я уже говорила Коре, что не собираюсь участвовать в новом Обряде. Может, мне просто уйти к себе и не показываться?
– В этом случае все те страхи, которые эти люди сами вокруг себя нагромоздили, так с ними и пребудут. И до гробовой доски не перестанут их мучить. Обряд, который я проведу, не сможет ни на что повлиять. Никто из них никогда уже не увидится со своими мертвыми. И Обрядов Отпущения совершать больше не будет. Еще один обычай уйдет из их жизни, и жизнь обеднеет.
Ки держалась рукой за спинку стула, смиряя гордость, готовую взбунтоваться. Она обещала, что постарается загладить свою вину. Значит, придется ради этого потерпеть.
– Воображаю, что ты мне устроишь, старик, – сказала она.
Нильс хихикнул и наградил ее пронзительным взглядом:
– Что ж, не забывай о своей решимости, детка. Она тебе ох как понадобится!..
Ки отступила прочь от стола, не будучи вполне уверена, куда следовало сесть ей самой. Она оглянулась на Кору… Кора ответила ей умоляющим взглядом. О чем молил этот взгляд?..
Появившийся Ларс молча повел Ки в самый низ стола. Подальше от важных персон да и вообще от всех взрослых людей. Ки поняла: Нильс загодя поведал Коре о том, что он собирался предпринять. И та сделала все необходимые приготовления. Сделала с безжалостностью волчицы, чьим щенкам угрожает опасность…
Все прочие уже рассаживались за столом. Подле Ки устроился Курт, старший сын Руфуса. Он покосился в ее сторону, немало сконфуженный ее присутствием рядом, и поспешно отвел глаза. По другую руку от Ки сел Эдвард, потом по одному подошли остальные дети и живо заполнили свободные места. Ки хмуро сидела среди ребятни, физически ощущая, как выделяется среди них, и только поглядывала на верхний конец стола, туда, где рассаживались Хафтор, Ларс, Лидия и другие. Вот Хафтор повернулся в ее сторону. Ки видела, как он с силой сжал зубы, а потом что-то коротко, резко бросил сидевшей рядом с ним сестре. Мара поднесла палец к губам: ей было неловко за брата. Темно-синий взгляд Хафтора внятно пообещал Ки заступничество. Она чуть заметно покачала головой и понадеялась, что он ее понял.
Что до Ларса, Руфуса и Коры, то они в ее сторону даже и не глядели. Все их внимание – как и внимание всех окружающих – было отдано Нильсу.
Маленькая девочка, сидевшая напротив Ки, испустила нервный смешок. Молодая женщина в самом полном смысле слова сидела не на своем месте, причем настолько, что это было вполне очевидно даже маленькому ребенку. Ки медленно, глубоко вздохнула и повернулась к Нильсу, как все.
Тому не было нужды прилагать какие-то усилия, чтобы привлечь внимание слушателей. Он просто открыл рот и стал говорить.
– Я приехал сюда, дабы по просьбе Коры залечить некую трещину, пролегшую между вами и гарпиями Арфистова Брода. Нет, нет, сегодня мы не будем обсуждать чью-то неосведомленность или, попросту говоря, узколобость…
Ки почувствовала, что краснеет. Хафтор так стиснул пальцами край стола, что побелели суставы.
– Я не собираюсь внушать вам то, что вы и без меня знаете, – продолжал Нильс. – Обрисуем лишь вкратце картину случившегося. Итак. Все вы воспитаны в духе уважения к некоторым идеалам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91