—ВОН!
Сразу вслед за этим выбежал Поттер, похожий на констебля, побывавшего в плавильной речи. Гермиона подошла к окну.
— Отец, — спросила она, — ты знаешь, где Реджинальд?
— Нет.
— Я бы хотела его повидать.
— Зачем? — с удивлением спросил сэр Эйлмер.
— Чтобы разорвать помолвку, — отвечала Гермиона, еще раз скрипнув зубами.
Завидев в этот самый миг изящный силуэт, движущийся по корту, она ринулась туда. Из ноздрей ее вылетали небольшие язычки пламени.
3 Юная Миртл, побеседовав с дядей, вернулась в зал и увидела, что новый посетитель еще стоит у стойки, глядя в пустую кружку, но с ним никого нет.
— У? — сказала она, ибо надеялась послушать про Бразилию, где сильный всегда прав, а мужчина — это мужчина. — Майор Планк сбежал?
Новый посетитель мрачно хмыкнул. Более наблюдательный человек заметил бы, что тема ему неприятна,
— Он вам про пуму говорил? — спросила Миртл. — Нет? Значит, так: идет он по джунглям, рвет орехи, а тут откуда ни возьмись здоровая пума. Что?
Новый посетитель, тихо проклявший пуму, повторяться не стал, но зато спросил еще пива.
— Я б испугалась, — продолжила Миртл. — Да уж, прямо насмерть. Пумы, они как? Прыгнут на шею и грызут. Хорошего мало. А майор Планк — человек смелый, так и скажу. Идет это он с ружьем и с верным туземцем…
Новый посетитель повторил свой заказ привлекающим внимание голосом. Миртл обиделась, но пиво дала. Он погрузился в кружку, говоря «Х-х!»; она промолчала.
Однако девицы у стойки не могут долго молчать. Подчеркнуто протерев бокал, Миртл возобновила беседу, правда — на менее опасные темы:
— Чего-то дядя разошелся.
— Чей дядя?
— Мой. Здешний хозяин. Слышите, как орет?
Посетитель, смягчившийся от пива, сообщил, что слышит.
— То-то и оно, — поддержала разговор племянница. — Вот я вам скажу, у нас тут праздник. Называется «ежегодный». Значит, каждый год устраивают. Там будет конкурс младенцев. Что?
Посетитель дал понять, что ей показалось.
— Называется детской красоты. Значит, кто — красивый, а кто — нет. Вот у вас есть младенец, судья и скажет, он красивей всех. Премию дадут. Понятно, а?
Посетитель сказал, что это понятно.
— Ну, вот. Дядя Джон записал своего Уилфреда и еще бился об заклад, сто бутылок против восьми. А теперь что?
Посетитель этого не знал.
— Викарий наш корью заболел, микробы эти расплодились, так что конкурса не будет. Детям опасно.
Она помолчала, довольная произведенным эффектом. Видимо, посетитель интересовался не пумами, а простыми историями из сельской жизни. Странно только, что он смеялся, хотя история — очень печальная. Даже глаза у него засияли, будто он избавился от какой-то тяжести.
— Отменили, — сказала для ясности Миртл. — Значит, нечего было и записывать. Проиграл дядя Джон свои бутылки.
— Ай-я-я-яй! — ответил посетитель. — Не скажете ли вы, как пройти в Эшенден-Мэнор?
— Прямо, а потом направо.
— Спасибо вам большое.
Глава 13
Мы ничуть не удивимся, что полицейский Поттер, сбегав домой и переодевшись, направился к сэру Эйлмеру — у кого же просить защиты, как не у главы местного суда? Не успели воды сомкнуться над ним, как он об этом подумал.
Однако он не знал, что именно в это время искать аудиенции — еще безумней, чем дразнить желчного тигра. Голос не прошептал ему: «Берегись!» и не прибавил для ясности, что, отказавшись от иска, баронет кипит злобой, а потому — скорее укусит, чем выслушает.
Открыл он это сам, когда на второй минуте услышал нежданный вопрос:
— Вы что, надрались?
Тут полисмен увидел, что собеседник смотрит на него без особой приязни. Когда человек пришел в свой музей, чтобы побыть наедине с горем, ему не хватает только полисменов, бормочущих какую-то дичь. Где покорные дочери, которые в прежнее время только и знали слова: «Как вам угодно, папенька…»? Их нет, а полисмены — есть.
Тем не менее Поттер удивился. Он не знал, что рассказ его непонятен, и подумал было, что глаза у сэра Эйлмера наливаются кровью от того возмущения, какое испытывает порядочный человек, когда обидят другого человека, тоже порядочного. Теперь он понял, что ошибся.
— Я насчет нападения, сэр. С отягчающими обстоятельствами.
— Какое нападение?
— Вот это, сэр. Меня толкнули в пруд.
— В пруд?
— Да, сэр. Где утки, сэр.
Баронет утвердился в своих подозрениях. Сам Реджинальд в разгаре оргии не порол такой чепухи.
— Какие тут могут быть утки?
Констебль догадался, что сэр Эйлмер принял утверждение за вопрос.
— Когда я сказал: «Где утки, сэр», я имел в виду «Где утки, сэр», а не «Где утки?», сэр. Констатировал факт. Неопознанное лицо толкнуло меня в пруд, в котором находятся утки.
— Толкнуло?
— Толкнуло, сэр.
— Кто же это?
— Женщина в красном, сэр, — отвечал констебль, приближаясь к стилю ранних детективов. — Особа женского пола в красном жакете и с красной штукой на голове. Как бы шарф.
— Так шарф или что?
— Шарф, сэр.
— Тогда и говорите «шарф». Нет, что ж это такое? Давно пора сказать в суде, чтобы вы все, трам-та-ра-рам. полнее выражались. Ладно. Вы ее видели?
— Не совсем, сэр.
Баронет закрыл глаза, вероятно, молясь о ниспослании силы.
— Что — это — значит?
— Я ее видел, сэр, и в то же время не видел. Такое как бы меркание… Мельцание…
— Если вы еще раз скажете «как бы», я за себя не отвечаю! Вы сможете ее узнать?
— Опознать, — ненавязчиво поправил Поттер. — Конечно, сэр. Только ее нету.
— Вот именно. Чего же вы ко мне лезете?
Собственно говоря, полицейский лез к баронету, чтобы тот запер все выходы и обыскал округу; но, прежде чем он об этом сказал, баронет переменил тему:
— А что вы делали у пруда?
— Плевал, сэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45