Раздался сухой треск ломаемой кости, и по нервным окончаниям пробежала волна чудовищной боли. Боль со всего размаха ударила в голову охотника, но прошло еще около секунды, прежде чем ворг понял, что тот страшный предмет, что болтается на остатках сухожилия, не что иное, как его собственная кисть.
Раздался дикий рев боли и ярости, одновременно с чем левая лапа охотника ударила снизу вверх. Достигни этот удар цели – и живот девушки вместе с грудной клеткой и даже горлом разорвало бы на части. Но вместо кровавого фонтана и извергнувшихся наружу внутренностей он снова увидел пустоту. Потом раздался еще один щелчок, и вторая лапа ворга повторила судьбу первой. Боль была настолько невыносимой, что на какое-то мгновение он даже ослеп, потеряв ориентацию. Прозреть ему уже не удалось.
Изящная фигурка сделала шаг вперед и, встав на цыпочки, положила свои легкие руки на лицо монстра. Со стороны могло показаться, что великодушная принцесса хочет нежно поцеловать ревущее от боли чудовище, чтобы облегчить его страдания или превратить его в прекрасного принца.
Она действительно собиралась облегчить его муки и преуспела в этом благородном порыве. Все так же легко, будто перед ней игрушка, а не живое существо, Ита крутанула голову охотника.
Шея сломалась сразу.
Девушка бросила одну из ромашек на землю и легко, словно балерина, повернувшись кругом, обратила свой взор на второго охотника. Она улыбалась какой-то неживой, стеклянной улыбкой, и глаза ее были под стать этой улыбке – такие же отрешенно-стеклянные. Механическая кукла вытянула вперед руку с оставшейся ромашкой и шагнула в направлении очередной жертвы.
Если до этого момента воздух был пропитан только сыростью тумана, поднимающегося из низины, то сейчас в нем отчетливо чувствовался тошнотворный несвежий запах страха. Последний из воргов почувствовал его и понял, что этот нестерпимый запах исходит от него самого.
То, что еще несколько мгновений назад не только выглядело, но и было обычной девушкой, теперь превратилось в какую-то ужасную тварь со стеклянной улыбкой и полумеханическими движениями. Она не просто убила его напарника, она искалечила его, надругалась над телом воина с особой изощренностью, и оставшийся в живых ворг знал: если он не убежит прямо сейчас, не рванет изо всех сил в спасительную чащу, то будет так же жестоко убит.
Мощное тело стремительно повернулось вокруг своей оси и побежало-полетело на крыльях страха навстречу стремительно приближающимся деревьям. Он почти достиг цели и уверился в мысли, что еще не настал его час, еще побегает вольный охотник среди необъятных степных просторов Алавии, еще не раз и не два обманет жертву и ускользнет из холодных и скользких лап смерти. Но в тот самый миг, когда, казалось, уже ничто не могло остановить этот стремительный рывок к свободе и жизни, каменная стрела вонзилась в хребет убегающего на четырех лапах ворга и, пройдя вдоль позвоночника, ударила в мозг.
Словно подстреленный кролик, огромный беглец завалился на спину и, несколько раз хаотично перевернувшись на земле, врезался в дерево, после чего наконец остановился.
«Не в этот раз...» – успело промелькнуть в умирающем сознании, и все кончилось.
В этот раз обмануть смерть действительно не удалось.
Все с тем же отстраненным выражением на лице девушка подошла к поверженному врагу и вытащила из головы ворга каменную стрелу. Спокойно и обстоятельно она вытерла оружие о траву и положила в колчан. Той, чье тело переполняла сила, не нужен был лук. Она метнула стрелу, словно дротик.
Вторая ромашка упала рядом с последним врагом, после чего убийца воргов как ни в чем не бывало направилась дальше.
Ите показалось, что она отключилась на ходу, ненадолго провалившись в полусон-полубеспамятство. Однако это ощущение быстро прошло, после того как девушка поняла, что по-прежнему идет по тому же самому месту. Она достигла края поляны и вдруг увидела обезображенное тело ворга, неестественно вывернутая голова которого валялась в луже крови, а передние лапы были безжалостно сломаны.
«Гольстерры», – равнодушно подумала она, не испытывая жалости к еще одной жертве чудовищ.
Ита уже собиралась идти дальше, но неожиданно ее внимание привлекла ромашка. Свежесорванный цветок лежал рядом с трупом, отчетливо выделяясь на фоне зеленой травы и темно-бордовой крови. Сама не зная почему, она подняла эту ромашку и, задумчиво повертев ее в пальцах, воткнула в петлицу.
Едва заметная капля сорвалась с конца стебля, упав на голову поверженного ворга. Остекленевшие глаза бессмысленно смотрели вслед удаляющейся лучнице, и, если хорошо присмотреться, в самой глубине этих пустых, безжизненных глаз можно было заметить отблески былого страха.
Ее длинный путь только начинался, а пророчество Сарга уже сбылось – дважды за ночь она привела в трепет, казалось, привыкший ко всему Хаос. Но что самое удивительное – это было только начало. Самое начало длинной и беспощадной войны, в которой не было ничего, кроме бесчисленных легионов поверженных врагов, в чьих глазах навсегда застынет то же выражение, что и у этого мертвого ворга.


* * *

После того как имуры и темные эльфы покинули лагерь, я вновь оказался один на один со своими проблемами. Они никуда не ушли, а только отступили на задний план. И то, что теперь у командира жалкой кучки людей в оруженосцах состоял не кто-нибудь, а наследный принц дроу, не добавляло особого оптимизма в мои и без того невеселые мысли. Хотя на самом деле в моем подчинении оказался не один дроу, а сразу два. Тот придворный из свиты, о котором я уже успел позабыть, сначала ужасно расстроился, проиграв пари, ставкой которого была его свобода, а затем невероятно обрадовался – он, единственный из всех своих соплеменников, остался со своим принцем, имея на то все основания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97