Карточный долг – долг чести.
Мне не нужна была бродячая цирковая труппа, разбившая бивак в нашем лагере. Поэтому, не слишком-то церемонясь в выражениях, я освободил Валда от его обязательств, предложив как можно быстрее убраться прочь с моих глаз.
В ответ дроу повторил трюк своего принца – протянул оружие, предложив мне либо убить его, освободив от вечного позора, либо принять на службу.
Изречение древних, что история всегда повторяется дважды, один раз как трагедия, а второй – как фарс, в очередной раз нашла свое подтверждение. Причем произошло это прямо у меня на глазах.
– Прикажи, пожалуйста, ему убраться, – устало попросил я Айвеля.
– Никто не властен приказывать дроу, когда вопрос касается его чести, – последовал лаконичный ответ.
– Значит, его честь говорит – стань рабом, раз проиграл спор?
– Да. Иного выхода нет – только смерть.
– Хорошо. – Я решил принять правила этой дурацкой игры. – Подойди сюда, раб.
Было очевидно, что Валда, придворного вельможу, особу, приближенную к императорской фамилии, покоробило такое грубое обращение. Тем не менее он сдержал рвущийся наружу гнев и подошел. Этот блистательный дроу, наверное, полагал, что мы играем в придворные игры или игрушечные солдатики, где нет грязи и крови, боли и войны, а существует только чистое и благородное понятие «честь», которая превыше всего на свете.
Он ошибался.
Причем настолько глубоко, что даже не мог себе этого представить. Стельский Мясник, подарок вождя гоблинов, без всяких слов и увещеваний привел меня к осознанию простой истины: у каждой чести есть своя цена.
Бывают пределы, за которыми нет ничего. И если ты достиг такого предела, а затем вновь опустился на землю, то твое сердце подобно бездонной яме, в глубине которой растворится все, что угодно. И где уже нет ничего, кроме пустоты и вечного серого неба с низко висящими облаками.
– Пойдешь сменишь повязки раненым и вытрешь тех, кто в беспамятстве сходил под себя, – приказал я.
Валд дернулся. Но не как от пощечины, а так, будто его со всего размаха ударили хлыстом. Рука легла на рукоять стилета, намереваясь выхватить его из ножен, но в самый последний момент застыла. Больше чем уверен, Валда сдержало только присутствие принца.
– А ты, наверное, думал, мой милый, – я намеренно втаптывал его в грязь, потому что не испытывал ни малейшей жалости к этому напыщенному дроу, – что, став рабом человека, будешь продолжать носить свои прекрасные одежды, пить благородные вина и флиртовать с красавицами? Давай посмотрим, насколько далеко простирается твое понятие о чести. Может быть, это всего лишь слова, а на самом деле эта пресловутая честь разбивается о суровую правду жизни – кусок обычного дерьма? Если это так – ты свободен, мне не нужен раб, который будет подвергать сомнению каждый приказ своего господина. Если же ты остаешься, то иди, – я устало махнул рукой в сторону палатки с ранеными, – мне нужно кое-что обсудить с Айвелем.
Было прекрасно видно, что в душе дроу идет борьба между вполне обоснованным желанием убить презренного человека и стремлением доказать самому себе, что обычное дерьмо – это еще не тот предел, о который может разбиться его прекрасный корабль мечты, называемый «честь».
В конечном итоге он все же переборол свою ярость и, не говоря ни слова, изысканно поклонился (вложив в этот поклон все свое презрение) и пошел выполнять приказ.
– Потенциал есть. – Я не кривлялся и не насмехался над темным эльфом, я просто констатировал факт. – Если повезет пережить эту войну, из него может получиться что-нибудь путное.
Не думаю, что в представлении Айвеля «что-нибудь путное» ассоциировалось с уходом за ранеными и уборкой дерьма, но он счел ниже своего достоинства вступать в спор, поэтому лишь молча кивнул.
– Ты совершенно напрасно ввязался в эту авантюру... – начал было я, но, заметив напряженный взгляд эльфа, не стал заканчивать мысль, а резко повернул голову в направлении взгляда.
Меня даже успела посетить не слишком оригинальная мысль, что зациклившееся время идет по кругу, но никто, кроме меня, этого не замечает. Потому что в глубине души крепло и набирало силу убеждение, что когда-то я уже видел эту картину – горстка раненых лучников в безжизненно пустом лагере и веселая толпа врагов, идущая к нам для того, чтобы убить... Не играло особой роли то, что сначала это были имуры, затем дроу, а теперь вот – орки. Менялись лишь расы, а суть оставалась прежней – Хаос вознамерился добить жалкие остатки людей и не успокоится, пока не сделает этого.
– Говорить буду я. – Айвель тоже понял, для чего сюда пожаловали орки, поэтому решил лично разобраться с возникшей проблемой.
– Как угодно. – Широким жестом руки я показал, что ничуть не против того, чтобы мой новый вассал уладил очередное недоразумение.
Дроу легко поднялся и, сделав несколько коротких шагов, оказался в центре небольшой площадки, на которой не далее как полчаса назад он потерпел свое первое поражение в бою. Сейчас у него появилась возможность не только реабилитировать себя, но и, отдав все долги, вновь стать свободным. Воистину, эти орки для дроу были не чем иным, как подарком небес.
Так или примерно в подобном ключе размышлял Айвель, и мне не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять, о чем он думает. Во-первых, это и без того было написано на его лице, а во-вторых... окажись я на месте принца, наверняка рассуждал бы так же.
Грациозная фигура одинокого эльфа бесстрашно шагнула навстречу приближающейся группе отвратительных мясников, одновременно с чем мой оруженосец предупредительно вскинул руку с зажатым в ней стилетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97