Он был всем нужен, даже по выходным, когда прятался в своем офисе, чтобы поработать над романом, его находили и в офисе -звонил, чтобы поболтать, старинный приятель по семинару прозы и заодно узнать, не заинтересует ли издательство рукопись его нового романа о рэкетирах, таможенниках и проститутках.
-- Нет, -- радостно говорил Медведев. -- Теперь я издаю только религиозно-философские вещи.
-- Вообще-то, там есть и философия...
-- Нет, старикашечка. Знаем мы эту философию. Неси в другие издательства...
Да, в Питере недостатка в разговорах не было -- Медведеву казалось, что он не принадлежит самому себе...
И теперь он удивлялся выросшей вокруг него стене молчания, пугался свободы, которой так долго добивался, блаженно зарывался в книги и справочники, читал, писал, рвал написанное, но привычка общаться не отпускала его, и во время прогулок он ловил себя на том, что заговаривает с собаками и кошками...
"Просто не с кем поговорить", -- пробормотал Медведев и достал из тумбочки белоснежную карточку отеля, на которой Оксана вчера записала номер: "608".
Рассыпался перезвон колокольчиков, женский голос по-гречески скороговоркой назвал имя отеля и еще что-то.
-- Намбер сикс-зеро-эйт, -- попросил Медведев.
-- Уан момент, плиз, -- пообещали уже по-английски, и голос Оксаны вместо приветствия спросил:
-- Сережа, это вы?
-- Да... -- не сразу ответил он, словно вспоминал, как его зовут. -- Я хотел спросить, где вы купаетесь...
...Они легко перешли на "ты" и в тот же день купались вместе, бродили по городку, и Медведев думал о том, что пришедшие дружеские отношения следует сохранить -- нельзя дать сорваться в штопор легкому двухместному самолетику, который так славно начал полет в безоблачном небе, пусть он летит и кружится, к взаимному удовольствию пилотов, пусть плавно набирает высоту и стремительно пикирует, вновь взмывает и закладывает лихой поворот -- главное, не переборщить: впереди ждет посадочная полоса, рев двигателя на реверсе и тишина остановки... И дальше их пути разойдутся: ему лететь на Амстердам, ей -- на Вену. Еще Медведев думал о том, что для Оксаны он -приятный элемент отдыха, попутчик на короткий момент, и как только их траектории разойдутся, она забудет о нем, и в лучшем случае пришлет новогоднюю открытку из своего городка под Прагой на адрес издательства: "Привет, Сережа, часто вспоминаю..." В другом варианте, к Оксане прицепится смазливый волосатый грек, которого будет волновать не судьба героини, а нечто другое. В том, что подобное прилипание произойдет, он почти не сомневался.
Еще в первые дни он заметил, что женщин на Родосе почти не видно, если не считать озабоченных гречанок, и греки-мужчины, включая подростков, провожают каждую леди картинно-страстными взглядами, выкрикивают из окна машины или седла мотороллера слова приветствия, шлют воздушные поцелуи и начинают заговаривать с туристками в любом месте и без всяких предисловий. Медведев наблюдал, как два молодых паренька на пустынном пляже откровенно клеили привлекательную жену пожилого джентльмена, по виду англичанина, и, не смущаясь его присутствием, делали миссис комплименты и приглашали ее то выпить с ними кофе в баре, то поиграть в мячик. Рыжий джентльмен, распяв себя у стенки душа желанием загореть до подмышек, молча катал желваки, пока волосатые секс-хулиганы в шортах не перекинулись на моложавую тетю с фотоаппаратом, спустившуюся по лесенке с набережной.
Медведев определил, что активное волокитство -- летний вид спорта у греков, живущих в курортных местечках, а зимние упражнения -- лишь способ поддержать форму.
Вольному воля. Пусть ее подцепит хоть страстный грек, хоть сдержанный скандинав -- Медведев ревновать не будет. Пусть она целые дни проводит с кавалерами, а по вечерам кувыркается в своем отдельном номере пятизвездочного отеля. Он ведет себя вполне по-дружески, не давая ей повода усомниться, что он зрелый человек, а не юбочник, ищущий развлечений, и вместе они -- всего лишь бывшие сограждане не существующей ныне державы, что и послужило поводом к их знакомству. Он не задает ей каверзных вопросов, чтобы выпытать ее тайну -- а она, безусловно, есть. Он слушает то, что ему считают нужным сообщить, кивает, запоминает, немного рассказывает о себе. Пусть появится кавалер -- ей нужно отвлечься, за этим она, скорее всего, и летела на курорт. Будет немного обидно, но все, что ни делается, -- к лучшему, он вернется к своему роману, а потом они встретятся у трапа самолета и вместе долетят до Афин. И это тоже сюжет...
Медведев прыгал по каменным скамейкам древнего эллинского стадиона, хулиганским образом срывал горький апельсин с ветки за оградой виллы, зашвыривал камень в синее небо, чтобы он перелетел величественный портик местного акрополя, и корил себя за то, что ведет себя как мальчишка, а не умудренный годами человек, и эту удаль Оксана может расценить в свою пользу. Но бес, вселившийся в него вчера вечером, вновь подстрекал его на мелкие подвиги, и Медведев, взойдя на пригорок, с которого открывался чудный вид на остров и окружающее его море, вдруг начинал трясти маслину, чтобы попробовать мелких невкусных ягод и угостить трофеем Оксану.
Снежная Королева исчезла, Барби повеселела и смотрела на него с задумчивой улыбкой. Иногда она подолгу молчала, разглядывая пейзаж, или принималась рассказывать с самого неожиданного места. Медведев догадывался, что ее разговорчивость, как и его собственное желание слегка покрасоваться -- как же! он писатель! -- есть симптомы болезни попутчика, быстро излечимой совместными откровениями, и предтеча другой хвори -- если времени окажется вдоволь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47