Тебе не
приходило в голову, что у нее могли быть собственные грешки и что она
боится, как бы адвокаты Маурера не напомнили о них на суде?
- Не слишком ли это искусственный аргумент? - резко спросил Конрад.
Форест осторожно стряхнул пепел с сигары.
- Может быть и так, но мы ничего не знаем о ней. Что-то может быть.
Может быть, она убежала из дома или, может быть, у нее есть муж, который
ее разыскивает. Если она даст показания против Маурера, ее фотография
появится по первых полосах всех газет страны. Возможно, она хочет избежать
такой рекламы по личным мотивам и потому только молчит. Я думаю, что стоит
покопаться в ее биографии.
- Да, возможно, это следует сделать, - вяло согласился Конрад.
Форест был теперь почти уверен, что девушка произвела большое
впечатление на Конрада, и это открытие сильно удивило его. Как Конрад мог
влюбиться в нее? - спрашивал он себя.
- Хорошо, значит копнем немного, - констатировал он. - Займешься этим
сам, или предпочитаешь оставаться в домике? Конрад не колебался.
- Останусь в домике. Самое важное - обеспечить ее безопасность.
Ответственность лежит на мне, и я должен быть там. Я пришлю Ван Роша. Он
сможет сделать это здесь.
Теперь у Фореста уже не осталось никаких сомнений в том, что Конрад
влюбился в Фрэнсис Колеман.
Он положил руки на стол и строго посмотрел в лицо Конрада.
- Что ты думаешь об этой девушке, Пол? Я имею в виду, как мужчина?
Конрад посмотрел на Фореста.
- При чем тут это? Какое имеет значение, что я думаю о ней? Смущенный
прямым взглядом Конрада, Форест пожал своими мощными плечами.
- Да, ты совершенно прав. - Он погасил сигарету. - Мне не следовало
спрашивать об этом. Ладно, вернемся к работе. Дашь мне знать, как будут
развиваться события.
- Слушаюсь, - ответил Конрад и направился к двери. Когда он вышел,
Форест мрачно уставился на бумаги на своем столе. Некоторое время он
думал. Затем вдруг хмыкнул и решительно потянулся к пачке бумаг, ждущих
его внимания.
Сержант О'Брайен сидел у кроватки и смотрел на сына. Его обычно
гранитоподобное лицо было более мягким, что делало его моложе, в глазах
был огонек, которого никогда не видели его коллеги, или его клиенты.
- Пора спать, малыш, - сказал он, - не то нам нагорит, когда твоя
мать вернется домой.
Его сынишка, конопатый мальчишка лет семи, широко и открыто улыбнулся
отцу.
- А ты мне расскажешь, как ты схватил Маленького Цезаря? - с надеждой
поинтересовался он. - Это недолго, а маме мы не скажем.
О'Брайен сделал вид, что шокирован. Сын был самым дорогим для него в
жизни. Мгновение он колебался между желанием рассказать старую историю еще
раз, но было уже девять часов, а он пообещал жене, что ребенок будет спать
в постели в восемь часов.
- Нельзя, сын, - сказал он серьезно. Не будем торговаться. Ты сказал,
что будешь удовлетворен, если я расскажу тебе о Мингле. Уже поздно. Я
расскажу о Маленьком Цезаре в следующий раз, когда будет время.
- Точно? - серьезно спросил сын.
- Да, а теперь спать. Если что-нибудь захочешь, позвонишь.
Но напрасно не звони.
- О'кей, папа, - сказал сын, смиряясь с неизбежным. Он уже научился,
что спорить с отцом бесполезно. - До утра.
- Благослови Бог, сын.
- Благослови Бог, папа.
О'Брайен выключил свет и спустился вниз по лестнице в холл. В
маленьком домике было тихо. Жена с матерью ушли в кино и вернутся только
через час. Вымыть посуду, оставшуюся после ужина, или посмотреть матч по
боксу? - подумал он. После непродолжительной борьбы с совестью победил
бокс.
Он открыл дверь в гостиную и остановился, нахмурившись. Не забыл ли
он, уходя, погасить свет? Он всегда заботился об этом. Но все-таки он
вошел в комнату и закрыл дверь. Едва сделал три шага по направлению к
телевизору и вдруг замер, почувствовав тревогу.
Он считался человеком со стальными нервами, но, несмотря на всю его
смелость, сердце его учащенно забилось, когда он увидел маленькую фигурку
в черном, сидящую в кресле.
Фигурка была в тени, и сначала О'Брайену показалось, что это ребенок,
но затем он заметил ноги в черных замшевых башмаках, которые несколько
дюймов не доставали до пола, и тощие голени с костлявыми щиколотками. В
них было что-то взрослое и они не могли принадлежать ребенку.
Он вздрогнул, будто встретил привидение. Волосы на затылке
зашевелились. Ему удалось взять себя в руки, и он сделал пару шагов вперед.
- Какого черта?... - зарычал было он, но резко прервался, когда
блестящее дуло 38 калибра нацелилось на него.
- Хэлло, сержант, - сказал хриплый голос. - Сожалею, что пришлось
напугать вас. Не совершайте необдуманных поступков. На таком расстоянии я
вряд ли промахнусь.
О'Брайен почувствовал, как по лицу потек пот. Этот хриплый угрожающий
голос мог принадлежать только одному человеку на свете. Много лет назад,
когда О'Брайен служил полицейским патрульным в Нью-Йорке, он столкнулся
однажды с Вито Феррари, и эту встречу запомнил навсегда. Иногда он даже
видел Феррари во сне.
Он всмотрелся в кресло. Феррари поднял голову так, чтобы свет торшера
осветил его лицо. Двое мужчин напряженно смотрели друг на друга.
- Я вижу, вы помните меня, сержант, - сказал Феррари.
- Что вы здесь делаете? - спросил О'Брайен, не трогаясь с места. Он
знал, как смертельно опасен Феррари, и его первой мыслью было, что тот
пришел убить его. Он не знал почему, но исполнитель синдиката никогда не
наносил пустых визитов. Он наносил только деловые визиты.
- Садитесь, сержант, - сказал Феррари, указывая на кресло напротив, -
я хочу с вами поговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76