Иван Иванович неопределенно пожал плечами.— Ты в шамовку?— Куда?— Я спрашиваю, ты в ресторан?— В ресторан.— Ну, тогда я тоже с тобой. Схаваю утреннюю пайку. За компанию. Я один есть не люблю. Я компанию люблю.— Вообще-то я... — попытался отказаться от приглашения Иван Иванович.— Да брось ты! Раз вместе, значит, вместе. Я теперь тебя ни на шаг от себя не отпущу. Потому как соседи. Так что ты даже и не думай. И не дергайся. — И сосед хлопнул Ивана Ивановича по плечу так, что тот присел к полу. — Мы сейчас по-быстрому похаваем, а потом ко мне пойдем, в буру перекинемся.— В какую буру? Я в буру не умею.— Ну, тогда в то, что умеешь. Хошь в шахматы. В ресторане Ивану Ивановичу не понравилось. Из-за общества не понравилось. Сидевшие за столиками посетители все были вроде того соседа. Кое-кто даже и хуже. Как будто это был не ресторан гостиницы высшей категории, а общая камера Бутырской тюрьмы. В момент выдачи шамовки.Сосед щелчком пальцев подозвал официанта.— Что будете заказывать?— Значит, так, вот эту баланду из крабов, ну и на твое усмотрение. Да, и черняшку не забудь.— Какую «черняшку»? — не понял официант.— Хлеба, дурак.Потом Иван Иванович и сосед с молчаливым, на которого смотреть жутко приятелем ели. Сосед ел шумно, периодически отрыгивая и вытирая руки о край скатерти.— Дерьмо у них ресторан, — говорил он, — тошниловка. Вот я однажды в Брюсселе хавал... Ты в Брюсселе был?— Нет.— Дерьмо городишко. Беднота. Но хавка знатная. Мы с братанами там весь зал откупили, чтобы ихние фраеры веселью не мешали и...— Спасибо, — сказал Иван Иванович, вставая.— Сиди! — грозно сказал сосед. — Западло уходить, когда хавка осталась. И когда хорошая компания... Сиди! Я сказал!Иван Иванович сел. И сидел, пока хавка не кончилась. А потом сидел в сто первом номере и играл в буру. Причем выигрывал. Потому что новичкам в карты везет...— Он находится в сто первом номере, — доложил помощник Папы Папе.— Что он там делает? В сто первом.— В буру играет.— С кем играет?Помощник наклонился и сказал на ухо Папе имя.— Да ты что?— Точно! Мы по книге регистрации проверили.— Что он там делает?— Гуляет. Уже недели две как гуляет.— Ну ты смотри, как в мире тесно! Как на зоне...— И что теперь делать?— Ничего не делать, ждать.— А может, его из сто первого попробовать выцепить?— Осади! Если сто первый тронуть, вони не оберешься.— Да там при нем всего один охранник! А наших на этаже человек шесть!— Осади, сказал! Тот один охранник твоих троих стоит! Да и не в нем дело. Если к тому в сто первом в дверь стукнуться, там через минуту толпа мочильщиков будет, а мало покажется, взвод ОМОНа при автоматах прибудет. И всех в лапшу покрошит. За тем сто первым такие бабки стоят! И такие люди! Со сто первым дружить надо. Так что скажи своим «шестеркам», чтобы не дай Бог! Чтобы на цыпочках ходили...И «шестерки» бесшумно отлипали от дверей, которые до того обступили, чтобы при первом приказе ломать...— Ну ты клевый чувак, хоть видно, что не наш, что простой фраер, — радостно хлопал Ивана Ивановича по плечу его не в меру гостеприимный сосед. — Давай сдавай по новой.И Иван Иванович сдавал.Потом пришли проститутки. Много. Штук восемь. Все как на подбор. Все как Клаудиа Шиффер.Или даже лучше.— А-а, б... привели, — сказал сосед. — Ну давай проходи, стройся.Проститутки встали в ряд, отставив ножки, как манекенщицы на подиуме.— Видал, какие у меня телки! — похвастался сосед. — Одна к одной. Как они тебе?— Клевые, — сдавленно сказал Иван Иванович, используя соседский, который за день уже начал осваивать, жаргон. И стал обаятельно улыбаться и застегивать пуговицы на рубахе.— Вообще-то дерьмо телки. Только видимость одна. А на самом деле ни хрена не умеют. Только ходить, стоять и зубы скалить. Любая вокзальная шлюха лучше будет. Вокзальные шлюхи вообще класс. Кабы не их дешевизна, я бы только с ними. Но нельзя. Меньше сотни баксов нельзя! Престиж.Проститутки продолжали стоять, отставив ножки. И продолжали улыбаться, словно ничего из того, что про них тут говорят, не слышали. Словно с рождения глухие.— Ты какую будешь?— Вообще-то я...— Ну и правильно. Они один хрен все одинаковы. Все как кусковой сахар в пачке. Ну чего встали, шалавы? Чего лыбитесь? Не видите, что ли, что ваша шконка занята. Валите с глаз отсюда. Мы потом, когда доиграем... Может быть. Что, не поняли, что ли? А ну разом, с левой ноги, на... отсюда...Проститутки повернулись, как по команде, и строем, одновременно покачивая бедрами, вышли в соседнюю комнату. Ну, значит, не глухие, раз команды слышат.— А ты тасуй давай.— А может, лучше потом? Доиграем потом? — предложил Иван Иванович.— Раздавай давай. Эти никуда не денутся. Этим заплачено. На месяц вперед...Во вторую половину той ночи сосед не казался Ивану Ивановичу таким неприятным, как раньше. Как днем, вечером и в первую половину. И сама жизнь не представлялась такой беспросветной, как прежде. А утром... Утром у него очень сильно болела голова.Собрав вещи и с трудом отыскав свой «дипломат», он вышел в коридор. И тут же столкнулся с разбежавшимися во все стороны какими-то подозрительными типами. Которые, по всей видимости, сшивались возле двери. Иван Иванович прошел к горничной.— Кто это живет там, в сто первом? — спросил он.— В сто первом? А разве вы не узнали?— Нет.— Да вы что?! Это же известный бизнесмен и политик. Его все знают. Его постоянно по телевизору показывают. Это Федор Федорович... — И горничная назвала фамилию.Действительно, очень известная фамилия. И очень известный бизнесмен. И политик. Только на телевизионном экране, во всяких там ток-шоу и дискуссионных клубах, он выглядел совсем по-другому.И говорил по-другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106