— Не исключено, что Исидзё и Томохито владеют техникой киаи и участвуют в заговоре. У обоих есть алиби, которое меня совершенно не убеждает. К сожалению, опровергнуть свидетельства их невиновности очень непросто.
— А что госпожа Дзёкио?
Сано устремил взгляд на свитки:
— У меня не хватило времени повидать ее.
— Почему? — Рэйко особенно интересовала встреча с женой отрекшегося императора, потому что ее глодало сомнение, не совершила ли она ошибку, доверившись этой женщине.
— Я ездил к Кодзэри. — Сано углубился в бумаги.
— Опять? Зачем?
— Мне нужны было узнать, о чем Коноэ говорил с ней в последний раз. — Он не отрывал взгляда от документов.
— Узнал?
— Да. Судя по всему, он раскрыл заговор и намеревался доложить о нем бакуфу. Он рассчитывал на солидное вознаграждение.
Рэйко доводы мужа показались неубедительными, и она возразила:
— Да, это указывает на то, что Коноэ знал о заговоре. Но ведь Кодзэри не является подозреваемой: во время убийства Коноэ во дворце не было посторонних. И про твой ночной вызов во дворец она не знала, стало быть, не имела возможности тебя убить. Зачем же было навещать ее?
— Рассказ Кодзэри подтвердил мою версию относительно мотива убийства Коноэ, что очень важно для раскрытия дела. С госпожой Дзёкио я поговорю завтра. — В голосе Сано зазвучало раздражение. — Почему ты всегда споришь?
«Таким же взвинченным он был и позапрошлой ночью», — вспомнила Рэйко.
— Ты сердишься на меня из-за того, что я без твоего разрешения занялась монетами?
— Я не сержусь, — бросил Сано.
— Тогда в чем проблема? — Тут Рэйко сообразила, что недавно он ездил в храм Кодай. — Может, Кодзэри чем-то тебя расстроила?
— Конечно, нет, — запротестовал Сано, — что ты выдумываешь! Я рассказал тебе, как прошла встреча. Все было нормально. Если я и расстроен, то только потому, что ты ставишь под сомнение каждое мое слово.
Рэйко уловила нотки оправдания в сумбурной речи и ощутила укол ревности. «Неужели Сано, как другие мужья, завел любовницу? И кого? Монахиню? Ерунда!»
Устыдившись подозрения, Рэйко сказала:
— Прости. Я не хотела расстраивать тебя.
Сано кивнул, принимая извинения. Он сравнивал клочок, найденный в жаровне, с письмом из личного досье Коноэ.
— Почерк совпадает. Значит, все-таки Коноэ — автор записки, которую ты нашла. А вот еще любопытный документ, слушай: «Я, ткач Наканэ, согласен продать мой дом в Нисидзине досточтимому Левому министру Бокудэну Коноэ». Здесь нарисован план дома, в который тебя водила госпожа Дзёкио. Значит, и дом принадлежит Коноэ. — Сано одарил Рэйко быстрой, вымученной улыбкой и вновь обратился к бумагам. — Возможно, Дзёкио не убийца и мы можем доверять ей.
— Хвала богам, — откликнулась Рэйко, испытывая неудобство от того, что вынуждена утаивать от мужа любовную связь Дзёкио с Левым министром. «А вдруг и Сано что-то от меня скрывает?»
26
— Надеюсь, вы не будете возражать, если я продолжу работу? — сказала Дзёкио. — Какие бы несчастья ни преследовали нас, мы должны соблюдать ритуалы Обона.
— Пожалуйста, работайте, — ответил Сано.
Дождевые окна в буддистской часовенке в имении отрекшегося императора были подняты; утренний ветер заносил в комнату горьковатый привкус дыма. В нише на помосте сидел в окружении золотых цветков лотоса позолоченный Будда. В каждом из многочисленных узких углублений ниши располагались столик с вазой для цветов, курильницы благовоний и поминальный алтарь в виде шкафчика. С потолка свисали непременные атрибуты Обона: переплетенные полоски белой бумаги, игрушки, некогда принадлежавшие умершим детям, и маска бога счастья Отафуку.
Перед алтарем лежало татами. Дзёкио опустилась на колени и развязала шнурок, скрепляющий стопку соломенных циновок. Сано отметил, что его неожиданный визит совершенно не смутил Дзёкио. Она в вежливых выражениях согласилась на беседу и, похоже, не имела ничего против того, чтобы побыть с ним наедине, однако ждала, когда он заговорит первым.
— Где вы были во время убийства, произошедшего три дня назад?
Дзёкио принялась подкладывать циновки под алтари. Сано подумал: «Едва ли кто-нибудь стал бы тратить силы, обучая эту бесчувственную женщину киаи».
— Не могу вспомнить, — сказала Дзёкио.
— Но ведь что-то же вы помните? — удивился Сано.
— К сожалению.
— Убийство произошло в полночь, — подсказал Сано.
Она взглянула на него исподтишка:
— Я правда не знаю.
«Интересно, зачем она разыгрывает дурочку? — подумал Сано. — Почему не сочинит что-нибудь правдоподобное?»
— Вы подходили к кухне?
— Да как вам сказать...
Сано онемел.
— Видите ли, у меня отшибло память. — Закончив с циновками, Дзёкио твердой рукой начала из сосуда с носиком лить воду в вазы. — Вам придется поинтересоваться у других обитателей резиденции, где я была и что делала.
Сано ощутил прилив раздражения.
— И вы рассчитываете, что я вам поверю?
Она подняла голову, на губах играла мягкая улыбка.
— Ничего я не рассчитываю. Просто надеюсь, вы простите мне мою забывчивость. Годы, знаете ли...
В ходе прошлых расследований Сано встречались подозреваемые, которые изображали полное неведение, но никто не проделывал это с таким мастерством, как Дзёкио. Потрясающая дама!
Дзёкио вернулась к алтарям.
— По-моему, мир лучше, когда в нем на одного презренного самурая Токугавы меньше. Ваше обхождение с императором — настоящее бесчестье. — Она стала заполнять вазы стеблями цветущего лотоса. — Вы опозорили императорский двор. А оскорбление, как известно, взывает к мести.
Сано ошеломленно воззрился на Дзёкио. Отказавшись сообщить, где была пресловутой ночью, она подкинула мотив для убийства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90