– Сто тысяч за оба.
– И потом вы продали их с прибылью?
– Естественно. Это и есть мой бизнес.
– А она никогда не приносила вам скрипку Страдивари? – Атертон поглядел прямо в глаза Саломану. Неужели в них что-то мелькнуло? Или ему показалось? Он не был уверен.
– Нет.
– Вы уверены?
– Я уверен.
– Вы не спрашивали, откуда у нее Гварнери и смычки?
– Нет.
– Вы не поинтересовались? Вам не нужно было подтверждения на ее право владения?
Теперь Саломан укоризненно вздохнул.
– Люди владеют какими-то вещами. Почему они должны доказывать свое право на них? Возможно, это фамильные ценности. Скрипка – это вам не часы «Роллекс», дорогой мой молодой человек1. Полиция дает мне списки украденных музыкальных инструментов, и я всегда с ними сверяюсь, всегда – и в том случае тоже. А чего нет в списках, то я могу свободно покупать и продавать, разве не так?
Он сочувственно склонил голову, разглядывая Атертона, который отлично понимал, что над ним посмеялись. Коричневые пальцы, вцепившиеся в край прилавка, казалось, тоже ехидно ухмылялись. У тебя ничего на нас нет, приговаривали они. Что, съел? Руки коротки!
– Вы оказали очень большую помощь, – наконец проговорил Атертон.
– Всегда счастлив помочь полиции.
– Еще одно – не могли бы вы одолжить мне эти книги на время?
– Мой бизнес нуждается в них ежедневно, – запротестовал Саломан, впрочем, без особого нажима.
– Я верну их вам завтра. Уверен, один день вы сможете обойтись без них.
Саломан склонил голову на другой бок в знак согласия и толкнул к нему книги через прилавок, но коричневые пальцы держались за корешки до последней секунды.
– Очень вам благодарен. – И Атертон направился к двери, чувствуя странное нежелание оставлять Саломана у себя за спиной.
Когда он выбрался наружу, Бонд-Стрит показалась ему светлой и оживленной как никогда раньше. Теперь до конца дня ему надо было покопаться в этих чертовых книгах и отыскать хоть что-нибудь для зацепки, но что бы он ни нашел, это будет не доказательство, а в лучшем случае лишь повод для новых предположений – в этом он был уверен. Саломан – стреляная птица, это было совершенно ясно. Он даже избежал ошибки, отрицая знакомство с Анн-Мари, и именно это окончательно убедило Атертона в том, что он только что имел дело с тертым калачом.
Глава 14
Кого Боги хотят погубить, тому они дают богатство
Менеджером по кадрам Бирмингемского муниципального оркестра – та должность, которую музыканты на своем жаргоне называют сводней, как уже знал Слайдер – была крепкая, красивая женщина с рыжими, как у лисы, волосами, румяными щеками и прозрачно-серыми острыми глазами по имени Рут Чизхолм. Она дала Слайдеру тот самый ответ, который он со все большей уверенностью ожидал получить по поводу Анн-Мари Остин от любого, кого он о ней спрашивал.
– Не могу сказать, чтобы я хорошо ее знала. И не думаю, чтобы кто-нибудь ее хорошо знал. Она, как бы вам сказать, была вся в себе и для себя. Фактически... – она заколебалась на секунду, – ... я не думаю, что ее любили коллеги.
– Почему так? – спросила Норма.
– Ну, начать хотя бы с того, что о ней говорили, будто она попала к нам с некоторым нарушением обычного порядка приема – кто-то поговорил с высоким начальством, чтобы ее взяли без препятствий. Не знаю, правда это или нет, но она не проходила обязательного прослушивания, что очень важно для скрипача, и из-за этого многие отвернули от нее нос. – Она неожиданно улыбнулась. – Музыканты – смешной народ, знаете. Сами цепляются за любой шанс пристроить своих друзей, но когда это делает кто-то другой, они готовы сожрать его, как пираньи. В теории им должны нравиться люди, которые продвигаются только благодаря своим способностям, но на деле так не бывает, и они ведь это хорошо знают.
– Так она не была хороша в своем деле? – уточнила Норма.
– О, она была хорошей скрипачкой, с этим все в порядке, более того, она хорошо играла именно в группе – а это достаточно редкая способность. Нынче все хотят быть солистами, а это не даст ничего хорошего, когда шестнадцать человек звучат, как один. Анн-Мари как раз вписывалась в ансамбль – в музыкальном смысле, я имею ввиду.
– Но не в социальном?
– Ну... я приведу вам пример. У нее была квартира в центре города, и это могло бы сделать ее весьма популярной. Иногда людям хочется зайти к кому-нибудь поблизости в промежутках между репетицией и концертом. Но она никогда и никого не приглашала к себе. Это – одна из тех вещей, которые люди говорили о ней. Что она, видимо, прижимистая. И еще высокомерная.
– Она была богата?
– Кто, музыкант? Вы смеетесь!
– А я думал, что она из богатой семьи.
Рут покачала головой в знак того, что ничего об этом не знает.
– Вам известно что-нибудь о ее близких друзьях? – задала Норма следующий вопрос. – С кем она встречалась?
Прежде чем Рут успела ответить, в разговор вмешался пожилой мужчина в униформе портье, тихо подошедший сбоку и конспиративно кашлянувший в кулак.
– Простите, сэр, не вы ли инспектор Слайдер? Вас просят подойти к телефону. Если вы пожелаете пройти вот сюда, я проведу вас прямо в телефонную кабину. – Он понизил голос еще больше и таинственно подмигнул. – Таким образом будет более удобно, сэр, понимаете?
Слайдер поглядел на Норму и кивнул, давая понять, что она может продолжать без него, и пошел за портье. Моментом позже он, превозмогая тошноту, стоял в кабине, где кто-то только что выкурил сигару – одно из тех деяний, которые, по мнению Слайдера, заслуживали чуть ли не смертной казни. Телефон тоненько звякнул, он снял трубку – на линии был Николлс.
– Привет, Билл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105