– спросил Слайдер онемевшими губами.
– Ну, на самом деле это боковая ветвь дерева, не так ли? Кроме того, она была их же человеком. Совершенно очевидно, что они убрали ее, как только она начала причинять беспокойство, и, поскольку они почистили все собственное дерьмо, вы не можете ожидать от наших ребят из спецотдела, что они будут здорово переживать об этом. У них есть гораздо более крупная рыба для жарки. Спецы не хотят, чтобы мы болтались под ногами и пачкали их ковер своей грязью.
– А миссис Гостин? А Томпсон?
– Послушайте, – Диксон пожал массивными плечами, – я хорошо понимаю, что вы чувствуете, но ведь гораздо более важно захватить тех типов на самой верхушке, чем какого-то местного исполнителя. Если мы будем продолжать тыкать пальцем в раскинутую сеть, то напугаем их вплоть до свертывания деятельности, и вся громадная работа спецов будет потрачена впустую. В любом случае, даже если вы и найдете, кто убил эту девушку Остин, то семь к одному, что сейчас этот человек уже мертв. Они не терпят ошибок, вы это знаете. И любой, кто привлек к себе внимание, рассматривается как ошибка. Ipso facto, черт возьми. Такого они уничтожают, и никаких забот.
Слайдер молча смотрел на него. Диксон убрал кулаки со стола и оперся на локти.
– Все не так плохо, как кажется, хватит вам. Получена команда официально закрыть дело. Томпсон убил Остин и покончил жизнь самоубийством, а со старой леди произошел несчастный случай. Все так и будет записано, и могу вам сказать, что цифра будет выглядеть достаточно прилично.
– Цифра? – недоверчиво переспросил Слайдер.
– Нам предоставлена некая сумма, официально, и поскольку вы проделали большую часть работы, то я передаю ее вам, Билл. Это будет занесено в ваше личное дело. Что даст вам некоторое преимущество, а? Вы очень скоро станете Мечтой Любой Девушки.
Диксон вновь откинулся в кресле с широчайшей улыбкой, приглашающей Слайдера выразить удивление, благодарность и прочие чувства, приличествующие такой новости. Подразумеваемое обещание висело в воздухе; обещание скорого повышения, которого так долго дожидалась Айрин, вот оно, золотое видение, только протяни руку...
Слайдер встал.
– Это все, сэр?
Улыбка Диксона растаяла, как заходящее солнце. Сквозь покрасневшую толстую кожу лица проступили гранитные черты. Голос Диксона прозвучал жестко и громко.
– Вы сняты с этого дела. Это официальное распоряжение, вам понятно? Забудьте об этом.
Когда Слайдер проходил мимо комнаты сотрудников отдела, направляясь в свой офис, его окликнул Атертон. Слайдер остановился и тупо поглядел на него. В комнате был еще Биверс, который сидел на столе Атертона, читая газету.
– Это был отчет по Саломану? – жадно полюбопытствовал Атертон. – Нашел Диксон что-нибудь?
– Никогда бы не подумал, что старик согласится рассматривать это дело под идиотским мафиозным углом, – пожаловался Биверс, отрываясь от газеты. – Он всегда был востер со своим хорошим и солидным мотивом денег. Теперь я и в самом деле думаю, что кое-что нащупал. Я просто стер себе яйца с этим педиком Джоном Брауном и его дружком, и мне кажется, что там можно что-то выудить.
– Про них мы знаем, – бросил Атертон.
– Нет, кое-что другое, я хочу сказать. Вы знали, что Тревор Байерс отвечал перед дисциплинарной комиссией Британской ассоциации медиков около восемнадцати месяцев назад? Я пока так и не узнал, за что – они сжимаются, как крабья задница, и молчат насчет этого, но это может быть именно то, из-за чего старый Браун так ерзает. И если Остин как-то об этом разузнала...
– Дело закрыто, – заткнул Слайдер этот поток красноречия. – Официально, решение с самого верха. Мы опять возвращаемся к нарушениям правил дорожного движения.
– Закрыто? – хором произнесли оба детектива.
Ну прямо два клоуна, усмехнулся про себя Слайдер.
– Они собираются поджарить рыбу покрупнее. Работать с чем-то, связанным с мафией, могут только люди из Специального Отдела. Везде таблички «Руки прочь, не трогать». А Анн-Мари превратилась в небольшое боковое ответвление, не представляющее важности.
В краткий миг наступившей после этих слов тишины Атертон успел подумать, что Слайдер всегда упоминает только Анн-Мари, но никогда не говорит о Томпсоне, как будто первая была несправедливой и непереносимой потерей, а второй лишь получил то, чего заслуживал. Но он поборол в себе желание сказать об этом вслух. Вместо этого он вытащил газету из рук Биверса и развернул ее на странице с рекламой развлечений.
– Ну ладно, значит, так тому и быть. По крайней мере, теперь уикенды остаются в нашем распоряжении. Посмотрим, какие мы имеем хорошие шоу на сегодня?
– А вы сможете определить, узнают ли вас еще ваши дети, – обратился Биверс к Слайдеру. – Кто-нибудь хочет чашку чая?
Слайдер отрицательно помотал головой, хотя даже не осознал, о чем его спрашивают, и пошел дальше по коридору. Когда он исчез иг виду, Биверс повернулся к Атертону.
– Что с ним творится такое? Он что, сломался? Я слышал, что он брал с собой в Бирмингем Норму, и за целый день не положил ей руку на колено! Я хочу сказать, это же ненормально.
– Ох, да заткнись ты, Алекс! – утомленно ответил Атертон, переворачивая газетный лист.
Биверс сделал обиженное лицо.
– Я всегда говорил, что работа детектива – это работа для молодых людей. И всегда буду это говорить.
– Нет, когда тебе стукнет сорок, уже не будешь.
– Эти пожилые люди уже не могут выдерживать напряжения, понимаешь? Они позволяют подмять себя. Знаешь, дальше старина Билл, наверное, станет оплакивать самоубийц и писать слезливые стишки. Я всегда говорю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105