Раздал листки с изложением позиции кандидата по субсидиям фермерам, выращивающим зерновые культуры. Местные газетчики стояли справа от трибуны. Репортеры, сопровождающие кандидата в поездке по стране, разделились. Большинство осталось в автобусе, кое-кто вышел к трибуне, а Рой Филби, Стелла Кирчнер, Бетси Гинзберг и Билл Дикманн, уже полностью оправившийся от приступа, обнаружили бар в полуквартале от перекрестка, где проходил митинг. Там они и решили пропустить по рюмочке, пока кандидат будет произносить Речь.
— Позови нас, Флетч, если его застрелят или он начнет бросать деньги в толпу, — попросил Рой Филби.
Три телекамеры нацелились на трибуну. Фотографы замерли у подножия лестницы.
Здание Первого национального банка Уинслоу на углу Корн-стрит и Уинслоу-лейн, высившееся позади трибуны, украшал громадный звездно-полосатый флаг. Как заметил Флетч, с сорока восемью звездами.
— Мир изменился, друзья мои, — прогремел голос губернатора. И вы, и я это знаем, но нынешний хозяин Белого Дома, похоже, даже не подозревает об этом. Так же, как и его высоколобые советники. Как и другие кандидаты, республиканцы или демократы, которые хотят поселиться в Белом Доме на следующие четыре года…
— Это не его обычные слова. Это не Речь! — вынесла вердикт Фредди.
— …Ранее все, что происходило в Нью-Йорке или Вашингтоне, считалось важным в Парамарибо, Дурбане, Кампучии. И не было там ничего более важного. Нынче все изменилось. Теперь мы знаем, что происходящее в Сантьяго, Тегеране, Пекине чертовски важно для Нью-Йорка и Вашингтона.
— Однако, — повторил Флетч.
— …Третий мир, как его называют, перестал быть чем-то чуждым, далеким, не имеющим для нас никакого значения. Хотим мы этого или нет, но мир становится более осязаемым. Планету покрывает сеть коммуникаций, этакая электронная нервная система, во многом схожая с той, что является составляющей наших тел. Мы ощущаем боль не только когда болит сердце или голова, но и когда ударяемся пальцем ноги. Точно также теперь мы мгновенно ощущаем боль Монтевидео, Джидды, Бангкока. И конечно, друзья мои, мы ощущаем боль нашего внутреннего Третьего мира — Гарлема, Уоттса, индейских резерваций…
— Ну, дает, — прокомментировал Флетч. Фредди то и дело искоса поглядывала на него.
— …Уже нет Первого мира, или Второго, или Третьего. Есть человеческая цивилизация, которая на наших глазах превращается в единое целое!
— Неужели… — начал Флетч.
— Что, неужели? — тут же спросила Фредди.
— Вы и я знаем, что ни теология, ни идеология непричастны к этому новому, неожиданному, всеобщему единению. Христианство две тысячи лет пыталось связать мир воедино… и потерпело неудачу. Ислам положил на это шесть веков… с тем же результатом. Американская демократия два столетия связывает мир… без особых успехов. Коммунизм почти сто лет занимается тем же… и ничего у него не выходит.
— Так он решился!
— Решился на что? — доставала его Фредди.
Глаза Флетча изучали лица в толпе. Посиневшая от холода кожа, красные носы. Взгляды, сошедшиеся на том, кто может стать самым могущественным человеком страны, который будет контролировать их налоги и траты, медицинское обслуживание и образование, дни и ночи, юность, зрелость, старость и даже смерть.
Член палаты представителей тем временем рвалась сквозь толпу к трибуне. Она все еще позволяла пожать себе руку, отрывочно отвечала на обращенные к ней просьбы, но лицо ее превратилось в каменную маску. А Барри Хайнс и Шустрик Грасселли, вроде бы помогая ей, вновь и вновь сбивали ее с нужного направления.
— Вы и я знаем, что связывает этот мир воедино, лучше чем миссионеры, эффективнее, чем любые армии…
— Что он такое говорит? — Фредди подрегулировала уровень записи на магнитофоне, висящем на поясе.
— Сегодня, — продолжал кандидат, — спутники позволяют нам видеть, как зреет пшеница в России, как растет рис в Китае. Мы можем разглядеть, как муштруют солдат в Карачи или Лесото. Мы можем слетать в Эр-Рияд или Лусон перед ленчем или обедом. Любое изменение в экономике Алжира оценивается буквально в течение нескольких часов. Вполне возможно едва ли не мгновенно определить мнение всего населения Индии по тому или иному политическому вопросу…
Уолш Уилер, до того бесцельно рассекавший толпу, решительно двинулся к автобусам. От лестницы на трибуну члена палаты представителей отделяли уже считанные метры.
— …Вы и я, друзья мои, знаем, что мир объединяет технический прогресс, сцепляет его воедино куда лучше всех религий и идеологий. Технический прогресс создает нервную систему под кожей Матери-Земли. А потому, как мы с вами прекрасно понимаем, политикам, чтобы избежать ненужной боли, необходимо незамедлительно отреагировать на появление этой новой системы. Если сегодня мы проигнорируем страдания в любой части Земли, многие поколения будут страдать от боли и несчастий. Если мы сознательно оставим гниющую рану где-то далеко от нашей процветающей страны, зараза обязательно доберется и до нас.
Фотографы уже заняли лестницу на трибуну. На просьбы члена палаты представителей пропустить ее, обращенные к их спинам, они не реагировали.
— …Американским политикам пора дорости до осознания этой новой реалии. Технический прогресс сводит нас ближе сиамских близнецов! Технический прогресс делает нас более взаимозависимыми, чей любые отношения труда и капитала! Технический прогресс объединяет людей там, где терпят поражение любовь и закон! Такова новая реальность! Мы должны как можно быстрее сжиться с ней! Ради мира на Земле! Ради благополучия всей планеты!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58