У них с дядей Морисом имеется сынок по имени Фредди. Это нечто! Фредди – воплощённое свободолюбие: никогда не моется, заплетает волосы в косички и лелеет бороду, напоминающую тряпку для мытья посуды, бывшую в употреблении полвека. Классный парень наш Фредди – гоняет по округе на мотоцикле, в ухе серьга, в зубах гигантская самокрутка с травкой.
– Похоже, ваш кузен куда больший конформист, чем его папаша.
Бентли Хаскелл искоса глянул на замаскированный снежными хлопьями указатель, свернул у развилки направо, вылетел на обледеневший участок, резко вывернул руль, и мы вновь устремились вперёд. Я чувствовала себя куском окаменелого мороженого.
Фредди – музыкант, – затараторила я с новой силой, – играет в одной из этих кошмарных групп, где инструментами служат стиральные доски, щипцы для колки орехов и сушилки для волос. В настоящее время он отдыхает. Согласно последнему бюллетеню плохих новостей от тётушки Астрид, наш кукушонок вернулся в родное гнездо, и у мамочки с папочкой не хватает сил выпихнуть его оттуда.
– Тётушка Астрид? – тёмные брови мистера Хаскелла изобразили наивысшую степень сосредоточенности.
Мы въехали в маленький городок Сент-Мартинз-Милл и теперь катили мимо старых домишек, глазевших на нас из сгущающихся сумерек. Снегопад наконец прекратился.
Я сложила зонтик и осторожно разогнула руки.
– Тётушка Астрид – вдова, всегда переодевается к обеду и не появляется на людях без жемчужного ожерелья. Подражает королеве Виктории – каждые три минуты вставляет королевское «мы». Вид у неё, будто она села на раскалённую кочергу. А вот её дочурка Ванесса… – тут я угрюмо замолчала.
Мистер Хаскелл свернул с дороги, что избавило меня от необходимости описывать роковое великолепие Ванессы.
– Пора подзаправиться, – сказал он.
– Едой или бензином?
– Ни тем, ни другим, – безжалостно отрезал Бентли Хаскелл, когда перед моим мысленным взором уже предстала яичница с жареным картофелем. – Я подумал, вы будете благодарны, если я наполню вашу грелку горячей водой.
– Разумеется, – парировала я. – Она уже давно превратилась в могильный камень. Но если глаза меня не обманывают и впереди действительно маячит кафе, то я, пожалуй, загляну туда и отогреюсь огненным бифштексом и котлом дымящегося кофе. А вы можете выбирать: остаться здесь и превратиться в снеговика или присоединиться ко мне.
Несчастный Бентли Хаскелл! Его со всей очевидностью раздирали ярость и искушение. Но человеческая плоть слаба, и мой спутник остановил машину под поскрипывающей на ветру вывеской постоялого двора. Весьма примечательное название – «Приют». Хаскелл выхватил из моих рук грелку и распахнул дверцу со своей стороны.
– Платите, надеюсь, вы! – прорычал он, стряхнул с рукавов снег и резво обежал вокруг машины, чтобы помочь мне выйти.
– Разве у меня есть выбор? Мистер Хаскелл, вы становитесь весьма дорогостоящим удовольствием, – моя надменность дала трещину, так как мне пришлось ухватиться за его руку, чтобы не позволить ногам расстаться с остальным телом. – Моё пальто… – по правде говоря, этой ветоши недавно исполнилось десять лет, – безнадёжно испорчено. Если бы не ваша слишком удачная идея прокатиться с ветерком, мы бы уже сидели в уютном и тёплом Мерлин-корте и поглощали чудесные блюда, приготовленный тётей Сибил.
– Неужто? У меня сложилось впечатление, что нам придётся выуживать дохлых летучих мышей из остывшего лукового супа.
Его слова были недалеки от истины, отчего моя ярость только усилилась. Обмениваясь ненавидящими взглядами, мы наконец доползли до кафе. Оказавшись внутри, демонстративно отвернулись друг от друга и, оставляя за собой лужи, протопали к стойке, за которой торчала нервного вида девица. Мы хором оповестили её, что нам требуется столик на двоих. Прогремевшее над ухом эхо его голоса отозвалось во мне новым всплеском раздражения, но я так и не повернула головы.
Вскоре мы уже сидели у пылающего камина, вокруг сияли начищенные медные сковородки; резные панно, в изобилии украшавшие стены, радовали глаз. В этой чарующей обстановке восемнадцатого века невозможно было не смягчиться, а поэтому я решила всё же не обращаться с мистером Хаскеллом как с червяком, каковым он, несомненно, являлся.
– Не правда ли, уютно?
– Даже чересчур, перестарались они с доброй старой Англией. А почему эта нелепая девица расхаживает в ночной рубашке и в чепце?
– Официантка? Это наряд Нелл Гвин ((1650–1687) – английская актриса и фаворитка короля Карла II). Боитесь, она завалится спать, прежде чем мы сделаем заказ?
Мы заказали мясо и грибы. Отказ от картофеля дался мне нелегко, но я не хотела, чтобы Бентли Хаскелл решил, будто у меня не всё в порядке с железами. На керамической подставке нам принесли шкворчащее мясо.
– Мисс Саймонс, – Хаскелл взял вилку, – я предлагаю прямо сейчас перейти на «ты» и называть друг друга по имени, чтобы случайно не оговориться, когда мы приедем в замок.
Я вонзила вилку в гриб.
– Ваше внимание к деталям впечатляет. Весьма профессионально. Вас всегда называют Бентли, или, может быть, Бенни?
– Бен, – ответил он ледяным голосом, – а Элли – это сокращённое Эллен?
Я отрезала кусочек мяса, повозила его по тарелке, после чего разрезала ещё мельче.
– Значит, не Эллен.
– Поскольку мы считаем близкими друзьями, вы должны знать. Моё полное имя Жизель, – я успела поднять взгляд и увидела, как дёрнулись его губы. Интересно, заметит ли официантка, если я проткну этого человека вилкой и залью кровью белоснежную скатерть? К моему удивлению, лицо его быстро приняло серьёзное выражение, и он успокаивающе коснулся моей руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99