Бен поджал губы.
– И вовсе это не мерзость! А старикам вовсе не обязательно читать мою книгу. Честно говоря, я надеюсь, что, увидев моё имя на обложке, они смягчатся и отстанут от меня. Родители настаивают, чтобы я пошёл работать к дяде Соломону. Он владеет рестораном на Лестер-сквер.
– Звучит совсем недурно, милое семейное дело.
– Да я и сам одно время подумывал об этом. Я прошёл стажировку в лучших ресторанах Европы и Штатов. Но в прошлом году, когда я работал в Париже, меня одолел писательский зуд. Перспектива провести остаток жизни, склонившись над раскалённой плитой, меня больше не привлекает.
Так он повар? Неужто нигде нет спасения от еды?
Проявлять сочувствие к тому, кто смог беспечно отринуть прелести кулинарного ремесла, было выше моих сил.
– Полагаю, – язвительно сказала я, – работа под крылышком дяди Соломона катастрофическим образом скажется на цельности твоей художественной натуры. А живёшь ты случайно не на чердаке?
Бен сложил салфетку и бросил её на стол.
– Благодаря славному «Сопровождению на ваш вкус» и особам вроде тебя я не голодаю.
– Ты хочешь сказать, благодаря «крепким» старым девам! – я неуклюже встала и схватила сумочку. – Почему бы тебе не оторвать зад от стула?
– Что за мерзкий лексикон! – его голос преследовал меня всю дорогу, пока я тащилась к двери. – Моя матушка никогда не разрешала мне водиться с девицами, которые позволяют себе подобные словечки.
Ну и зануда! Мы вышли на улицу, где по-прежнему царил пробирающий до костей холод. Но ненастная погода и в подмётки не годилась нашему ледяному молчанию. Мы уже отъехали от кафе, когда Бен вспомнил про злосчастную грелку. Он развернул машину, резко затормозил у заведения и сбегал за обогревательным устройством.
Вторая половина пути оказалась ещё более отвратительной. В кромешной тьме автомобильные фары не могли больше чем на десять футов пробить вихрящуюся над шоссе поземку. Ледяные порывы ветра стряхивали с деревьев снег, обрушивая на нас целые сугробы. Возможно, именно по этой причине мы с Беном не разговаривали. Тётушка Сибил ждала нас к семи. Сейчас было приблизительно половина десятого. Мы миновали городишко Уоллд-Минстербери и продолжали мчаться на восток.
– Сможешь показать дорогу к дому твоего дяди от деревни Читтертон-Феллс? – после долгого молчания голос Бена прозвучал столь неожиданно, что я, впавшая было в состояние, близкое к трупному окоченению, дёрнулась и, разумеется, задела руль. Автомобиль вильнул.
Бен выпалил слово из своей книги (я не виню его, каждый на его месте занервничал бы), не слишком вежливо отпихнул меня локтем и после некоторых усилий выровнял машину.
– Прежде чем угробить нас обоих, ответь, ты знаешь дорогу?
Вот самый удобный случай искупить свою вину. Но я отношусь к тем несчастным, которые и в нормальных условиях не способны без карты найти дорогу от собственной двери до ближайшей булочной, а данные обстоятельства никак нельзя было назвать нормальными. Я даже Бена не видела, что уж тут говорить об указателе.
– Тебе это, наверное, не понравится, – осторожно заговорила я, – но я не была здесь с двенадцатилетнего возраста… И нечего рычать на меня! – я вгляделась в темноту. – В такую погоду протяни руку – потеряешь её навсегда.
– Большое спасибо, – насмешливо отозвался человек-невидимка.
Автомобиль подпрыгнул, пронзил гигантский сугроб и неторопливо заскользил к дереву, или телеграфному столбу, или какому-то иному препятствию, которое не имело никакого права торчать в самом центре тумана и снежного вихря.
Иногда, хотя и крайне редко, солидный вес оказывается на пользу. Я честно взяла на себя тяготы по выпихиванию машины из кювета. Приняв во внимания мои усилия, Бен неохотно похвалил меня – если быть до конца точной, он обозвал меня «приятелем». Час спустя, когда мои ноги вновь стали напоминать мороженую рыбу, нам удалось вернуть автомобиль на дорогу. В полном изнеможении я забралась в машину.
Я была готова к тому, что грелка не вынесет пережитого; но настоящим потрясением стало открытие, что аккумулятор вот-вот последует её примеру. Двигатель оглушительно чихнул, пару раз плюнул и издал последний хриплый вздох. Мой гороскоп никогда не предсказывал, что я завершу свои дни подобным образом. Но вот я здесь, на пустынной сельской дороге, в рваных и грязных шёлковых юбках, обвивших мои ноги под пальто, которое и не думает согревать свою владелицу. Да ещё цепляюсь за руку человека, с которым познакомилась несколько часов назад.
– Пойдём пешком, – процедил сквозь зубы сэр Галахад (Один из рыцарей Круглого стола в сказаниях о короле Артуре, воплощение рыцарских добродетелей), – мы непременно доберёмся до деревни ещё до конца столетия.
В темноте проступило дерево, его тонка ветка потянулась ко мне и царапнула щёку. Это уж слишком! Я конченая, сломленная женщина, и жизнь моя не удалась.
– Вижу свет! – внезапно взревел Бен.
От его воинственного вопля я едва не испустила дух и лишь чудом не рухнула на землю, не сейчас был не самый подходящий момент для пререканий. Справа от нас тёмным призраком маячил дом, подмигивая хитрым жёлтым глазом. Я невольно обернулась, и Бен обхватил меня, ну точь-в-точь как товарищу по несчастью.
– Пойдём, Элли! – он сжал мою руку, и мы потащились на огонёк.
Через несколько минут мы стояли у старых покосившихся ворот.
– Цивилизация! – выдохнул мой кавалер.
– Не то слово! – торжественно объявила я. – Даже у почтовых голубей не могло получиться лучше. Это же Мерлин-корт!
Глава четвёртая
– Мне кажется, – проворчал Бен, – старый замок мог бы позволить себе такую роскошь, как дверной звонок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99