– Если вы справитесь, – Бен похлопал старика по спине, – мы поднимем вам жалование на шиллинг и возведём в должность дворецкого. Доркас, я хочу, чтобы ты устроилась на матрасе рядом с кроватью Элли. Тогда вы сможете спать по очереди. Фредди я отдам свою комнату и переселюсь в ту, что рядом с твоей, Элли, так что тебе нечего бояться. Ты действительно согласна, что двери надо оставить незапертыми, чтобы спровоцировать врага?
Все эти приготовления меня мало успокаивали. А что, если, как предположила Доркас, мы жертвы дьявольского заговора? Если я всего лишь испытывала лёгкое опасение, что кто-то из гостей деловито готовит гвоздь сезона – двойные похороны, то Доркас выглядела по-настоящему встревоженной. После того как чуть не произошла трагедия с Тобиасом, её жизнерадостность и бодрость значительно поблекли, а случай со мной окончательно выбил мою подругу из колеи. Я то и дело замечала, как она сидит, безвольно свесив руки и устремив взгляд в пустоту.
В пятницу вечером, за полчаса до предполагаемого приезда гостей, Доркас приплелась за мной в гостиную.
– Элли, надо отменить приём, это безумие! – она схватила меня за руку и усадила на стул, словно собираясь держать меня в плену до тех пор, пока я не образумлюсь. – Это нужно остановить! Ты своими руками готовишь взрыв. Зло пока ещё не вышло на поверхность, но оно клокочет, собирает силы и готово в любой момент извергнуться наружу, уничтожив всех в этом доме.
Бедная Доркас, моя преданная подруга! Голос у неё дрожал, а в глазах стоял лихорадочный блеск. Я очень надеялась, что она не сляжет с очередным приступом мигрени. Даже при всём желании я не могла остановить неумолимый топот шагов, приближающихся к входной двери. Мои родственники были уже в пути. Я приняла меры предосторожности: утром наведалась в деревню к Роуз, бабушке Нахалки, и оставила на её попечение Тобиаса.
Доркас, несмотря на мои уговоры, не поднялась к себе в комнату, чтобы отдохнуть. Спустя некоторое время я увидела через окно, что она о чём-то беседует с Джонасом, по крайней мере так выглядело со стороны. Через минуту-другую они направились в сторону конюшни. Обговаривают совместные действия, подумала я. Всё-таки меня окружают верные друзья, а это что-нибудь да значит! Несколько успокоенная, я отправилась наверх одеваться.
Красный цвет придаёт храбрости. Я надела огненного цвета платье и нанесла глянец того же оттенка на свои губы. Вернулась Доркас. Судя по всему, она всерьёз отнеслась к совету Бена взяться за вязание, поскольку спустя минуту появилась из своей комнаты с перекинутой через плечо шерстяной мочалкой метровой длины немыслимого лимонно-алого цвета. Из мочалки угрожающе торчали спицы, делая её похожей на разинутую пасть психоделической зверушки.
– Единственное, что я умею вязать, – это шарфы, – призналась Доркас, когда я выразила восхищение её творением. – Как-то взялась за свитер, но, когда дело дошло до рукавов, спасовала. Запутаешься во всех этих инструкциях: лицевая сюда, изнаночная туда, тут пропустить, там снять, петля такая, петля сякая – словом, у меня не хватило терпения. В итого свитер превратился ещё в один шарф. Несколько широковатый, правда, зато тёплый.
Я порадовалась, что к Доркас вернулась прежняя жизнерадостность. Видимо, разговор с Джонасом пошёл ей на пользу.
– Ничего не бойся, – прошептала она, когда мы входили в гостиную, – я всё время буду у тебя за спиной.
– Не перестарайся, – прошипела я в ответ. – Ты только что наступила мне на пятки!
Каковыми бы пороками ни было отмечено моё семейство, отсутствие пунктуальности в их число не входило. Сразу после семи, с интервалом в несколько минут, все гости прибыли. Им показали комнаты, дали возможность привести себя в порядок и распаковать вещи, и к восьми часам вся компания собралась в гостиной. Мы мирно беседовали, потягивая херес. Джонас прохаживался между нами с серебряным подносом, уставленным сырными палочками и шампиньонами по-гречески. Фредди плотоядно поглядывал на грибы.
– Пощади! – простонал он, обращаясь ко мне. – Тётя Сибил такого не готовит, а я весь день мечтал о её чудных лакомствах.
– Она уехала погостить к подруге, – сообщила я.
Но Фредди быстро проглотил разочарование вместе с грибом и принялся жонглировать четырьмя другими, энергично разбрызгивая масло.
– Прекрати же, наконец! – разъярился дядя Морис. – Ведёшь себя, как морской лев в цирке.
– Не приставай к мальчику, дорогой, – тотчас подала голос тётушка Лулу.
Она ухватила фарфоровую фигурку, стоявшую на каминной полке, и начала внимательно изучать её, первым делом ознакомившись с ценником на подставке.
Фредди не обращал на родителей ни малейшего внимания. Выгнув шею, он подбросил очередной гриб и поймал его ртом. Волосы моего кузена были заплетены в пиратскую косичку, а в ухе покачивалась бирюзовая фигурка обнажённой красотки. Для суда присяжных, состоящего из представителей среднего класса, этого хватило бы с лихвой, чтобы объявить его закоренелым преступником. Я же не была убеждена, что внешность Фредди доказывает его вину. Тётушка Астрид с царственной короной из седых волос, облачённая в глухую блузку, к которой была приколота брошь с камеей, и Ванесса, в светло-жёлтом шёлковом костюме выглядевшая просто потрясающе, были воплощением респектабельности. Дядя Морис являл собою образец пунктуальности и обязательности – этакий законопослушный обыватель, вовремя возвращающий книги в библиотеку. Тётушка Лулу была ему под стать – светская дама, из тех, что аккуратно глотают по утрам витаминные катышки с железом, по четвергам лакомятся печёнкой, а покупки совершают исключительно на январской распродаже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99